До начала (ЛП)

— Я уже рассказывал тебе, что у моей матери депрессия. Что она ушла от нас в прошлом году и живет со своей сестрой в Нью-Джерси. Но я не говорил, что она нас бросила после попытки самоубийства – передозировка снотворными. Наша домработница, миссис Кирби, нашла ее и вызвала скорую. Я был в школе. Я не видел, как это случилось. Но в моих снах именно я первым нахожу маму. Во сне все такое четкое, каждая деталь: как она лежит, свернувшись калачиком на полу возле кровати, в луже собственной рвоты, а единственное свидетельство того, что она еще жива, — клацанье зубов... И когда я просыпаюсь, то не могу поверить, что на самом деле все было не так. Что меня там никогда не было.

— Майлс, — шепчу я. Его голос дрожит, и я словно ощущаю весь ужас этой сцены, а мое сердце болит вместе с его.

Он сжимает мою руку и продолжает:

— Каждый раз во сне между нами стоит невидимая стена, она не дает мне подойти к ней. Но тогда – в смертельном сне – стена была непрочной. Я прошел через нее, словно отодвинул тонкую занавеску. Я смог подойти к матери, взял ее на руки, сел на кровать и укачивал, как ребенка.

Я сидел там долго, и чем дольше я сидел, тем меньше мне хотелось уходить. Я чувствовал непреодолимое желание лечь на кровать рядом с мамой, закрыть глаза и заснуть. Я так устал. Устал пытаться. Устал жить. Сон был таким соблазнительным. Таким притягательным.

Но я собрал всю волю в кулак, поднялся, взял мать на руки и прошел через невидимый барьер к выходу из комнаты. Я вышел на улицу, на солнечный свет, и положил ее на траву. Она открыла глаза, увидела меня и улыбнулась. Солнце стало ярким, ослепительно ярким. И тогда все закончилось.

Я выдыхаю.

— Ты выбрал жизнь, а не смерть. Ты защитил мать, хотя она и не смогла защитить тебя. Теперь ты стал родителем, решил быть достаточно сильным, чтобы оберегать ее, как себя.

Майлс вздыхает, открывает глаза и снова смотрит на звезды.

— Так не должно быть, — продолжаю я, — мы не должны быть сильнее своих родителей – это нарушает естественный порядок. Но почему-то в какой-то момент все перемешалось, и мы остались с этим один на один. Мы остались, чтобы разобраться в этом беспорядке.

Майлс молчит.

— Мне часто снится мама, — рассказываю я. — Как бы мне хотелось, пробыть с ней подольше. Хотелось бы, чтоб она видела меня сейчас. Мне кажется, все, что я делаю, я делаю ради нее. Чтобы она мной гордилась. Что бы я смогла стать тем, кем она хотела меня видеть: лидером с сильными способностями. Я даже никогда не задавалась вопросом: а хочу ли я этого? Действительно ли благополучие моего клана – моя единственная цель, то, чего хочу я?

— Ты не должна жить только ради этого, — говорит Майлс, — для того, чтобы оправдать ожидания своей матери. — На секунду он замолкает. — Хотя, кто я такой, чтобы рассуждать об этом. С тех пор, как мама ушла, я думал лишь об одном: наверное, я плохой человек, раз мама не смогла полюбить меня настолько сильно, чтобы остаться. Вот такую роль я себе выбрал.

— Нет, Майлс... — начинаю я, но он поднимает руку, прерывает меня.

— Я позволил себе быть тем, кем не являюсь. Но с этим покончено. Я прошел через эту невидимую стену не один раз.

Он смотрит на меня.

— Ты заставила меня захотеть стать хорошим человеком, Джуно. Я смотрю на тебя и хочу стать сильнее. — Он замечает мое выражение лица и замолкает. — Что такое?

Я смахиваю слезу. А затем переворачиваюсь на живот и подтягиваюсь к нему, пока мое лицо не оказывается в паре миллиметров от его. Я целую.

Звезды спускаются с неба и оказываются так низко, что окружают нас со всех сторон. Они опускаются на нашу кожу, как горящие искорки, и пылают на ней, а мы… мы теряемся друг в друге.

ГЛАВА 26. МАЙЛС

Джуно лежит рядом со мной с закрытыми глазами, и на ее губах появляется легкая улыбка, когда я начинаю водить кончиком пальца по мягкой коже ее поясницы. Хлопанье крыльев вторгается в наш маленький островок умиротворения. Джуно открывает глаза и не спеша садится.

Она даже не пытается прикрыться, когда поднимается навстречу По. Джуно… королева природы... Мне с трудом удается справиться с вновь нахлынувшими от этого вида эмоциями.

По плавно опускается на предплечье Джуно, словно после нескольких месяцев тренировки. Она пересаживает его на покрывало между нами и развязывает мешочек на груди птицы. Она достает оттуда тот же кусочек бумаги, что посылала отцу, разворачивает и читает при свете луны то, что написано на обратной стороне. Потом передает мне.