До новой встречи

Бежав из училища, Антон решил пробраться на юг, там скоро будет тепло. На сортировочной станции ему удалось легко отыскать симферопольский состав. Он притащил охапку сена в вагон, а уехать не решился. Бродяжничество несло невзгоды. Совсем недавно у него был дом, товарищи, он мог спокойно проходить мимо милиционера; теперь же все пропало, снова начинается полоса бесцельных скитаний. Страшило, что он опять попадет в подручные к какому-нибудь Кутку.

Николай Федорович, приоткрыв дверь парадной, сердито ее захлопнул и направился к перекрестку.

— Опять, Антон, к старому потянуло, бродяжничаете?

Многое и Антону хотелось высказать Николаю Федоровичу. Почему сбежал из училища и сколько он передумал и пережил за эти дни! А сейчас все мысли спутались. О чем говорить? Как стенную газету сорвал, Николай Федорович знает. Что он лодырь — знает, что это он научил модельщиков кататься на перилах — знает. Может, и про проделку с бельем знает?

Мимо, отрывисто звоня, проходил трамвай. Антон подумал: «Один прыжок — и в вагоне», но затем горько усмехнулся. Глупо бежать. Столько поджидал директора, часами мерз в парке. Скоро часы начнут отсчитывать новые сутки, и снова предстоит провести ночь на улице. А сколько впереди таких холодных и голодных ночей!

Николаю Федоровичу стало страшно за своего ученика, у которого нет родных. Выходит, что в его жизни самый близкий человек — директор училища. Много за Антоном провинностей, давно бы следовало исключить из коллектива. А что его ждет за стенами училища — исправительный лагерь, а может быть, и тюрьма. Неужели пятнадцатилетнего парнишку нельзя исправить? Неужели нельзя снять с его души чуждую накипь?

Свидание на улице — последняя нить, связывающая Антона с училищем, долго ли ей оборваться! Что же делать? Приказать Антону вернуться в общежитие? Утром пригласить Андрея Матвеевича и токарного мастера и поговорить с Антоном резко, чтобы дошло до сознания? А если по дороге он передумает? Трудно ли разорвать записку! Нет, отпускать его одного нельзя. Взяв Антона за плечо, Николай Федорович подвел его к дому и тихонько втолкнул в парадную.

В эту ночь в старом доме на Васильевском острове долго не спали два человека. Лежали они в разных комнатах, а думали об одном. И трудно сказать, кто из них больше переживал предстоящий разговор — директор или ученик…

Проснулся Антон поздно. На улице стоял погожий день. Солнечные лучи позолотили корешки книг на стеллаже, проникли в стеклянный футляр, стоявший на письменном столе, и высветлили бронзовую голову коня Медного всадника. Надев гимнастерку и брюки, Антон взглянул на будильник и ужаснулся: в училище закончился обеденный перерыв. С каким удовольствием он съел бы тарелку супа с добавкой! Наскоро зашнуровав ботинки, расправив складки на гимнастерке, он заглянул в столовую. Пусто. Не было Николая Федоровича и в спальне. Нехорошее подозрение возникло у Антона. «Запер, теперь сдаст в трудовую колонию». Забыв про мучивший его голод, накинув на плечи шинель, Антон кинулся в коридору к выходу из квартиры. В прихожей он отошел от двери на несколько шагов, чтобы разбежаться, ударить ногой в дверь, как заметил, что под замочной скважиной поблескивает кольцо, и на металлической цепочке покачивается связка ключей.

Не рассуждая, Антон открыл дверь ключом и выскочил на лестницу. Скорей вниз! Но он не побежал, нет, остался стоять на площадке. Что делать с квартирой? Запереть дверь и унести ключи? Нельзя. Оставить дверь открытой? Невозможно! Несколько минут назад он собирался взломать дверь, если бы это не удалось, то спустился бы по водосточной трубе. А теперь Антон считал себя обязанным дождаться возвращения директора. Пугала мысль: вдруг обворуют квартиру, и ребята подумают, что это он, Антон, совершил кражу.

Антон закрыл дверь на ключ и на засов, отправился знакомиться с квартирой. Из окон был виден левый берег Невы, цехи механического завода и стоявшие у причалов пароходы. У гранитной стенки набережной стоял трехмачтовый парусник. Точно такие корабли ему приходилось видеть на страницах книг с приключениями. Вдали за домами виднелся, словно в сером чехле, купол Исаакиевского собора. Скоро Антону наскучило глядеть в окно, снова он почувствовал голод, и тут увидел записку. Она лежала на письменном столе, возле будильника: «Антон, кушайте яичницу и весь хлеб. В термосе сладкий чай. Вернусь вечером. Ждите».

Внизу стояла знакомая подпись директора. Антон бережно сложил записку и спрятав в карман.

Еще одну ночь Антон провел у директора, а утром вместе с ним поехал в училище. Наказание — выговор и неделю убирать двор — Антон встретил спокойно. По теории с ним занималась Оленька. В мастерских он настолько отстал от Якова, что не было уже и речи о том, чтобы догнать его в ближайшее время.

Одно обстоятельство особенно заинтересовало Антона. Получая в кладовой наждачную бумагу, он услышал, как Георгий потребовал:

— Дайте мне пичугинский штамп.

Кладовщица скрылась за стеллажами и вынесла небольшую коробочку. Позже Антону стала известна история этого штампа…