До новой встречи

— Соревнование — совесть человеческая, а вы на обман идете. Какими глазами будете смотреть на товарищей. — Андрей Матвеевич усадил Сафара, Антона и Глобу за стол и продиктовал: «Я, ученик сто двенадцатого ремесленного училища, — пишите свое имя, фамилию, — в прошлое воскресенье…»

«Странный человек! — думал Антон, — сам набивается на неприятности, мне-то что, я напишу».

Антон долго чистил перо. Андрей Матвеевич придвинул к нему коробочку с новыми перьями. Антон выбрал «уточку», не торопясь обжег кончик пера на спичке, но писать не собирался.

— Уж лучше пошлите меня, Андрей Матвеевич, двор убирать или на экскурсию не берите.

— Пишите, Антон, — настаивал Андрей Матвеевич. — Сегодня же сами и отвезете.

Антон нехотя начал писать про свои проделки…

Скоро в училище произошли другие события, заслонившие случай с переменой знаков тремя учениками.

В сумерках ремесленники возвращались из бани. Николай Федорович ввел военный порядок. На улицах затемненного города, если идет строй без охранения, до несчастья один шаг. Впереди колонны с красным фонарем шагал Антон, а сзади — Митрохин с таким же светящимся сигналом. Колонна приблизилась к перекрестку. Шофер пятитонки случайно вместо подфарка включил фару, осветил Антона и первые ряды учеников. Стоявший на панели инвалид в офицерской кавалерийской шинели, опиравшийся на алюминиевый костыль, обрадованно засмеялся. Это был Куток, человек, которого смертельно боялись два ученика — Антон и Евгений.

Вслед за колонной ремесленников на малом ходу прошли машины. В семафоре два раза менялись цвета, а Куток продолжал стоять на перекрестке. Когда ремесленники скрылись за поворотом, он плотно набил трубку махоркой, не торопясь раскурил. Налетел ветер, выхватил из трубки рой искр и помчался дальше, рассыпая огоньки по булыжнику.

После встречи на перекрестке Куток зачастил в парк. Любил он гулять на боковых аллеях, сходящихся к главному корпусу, старательно избегая встреч с ремесленниками. Однажды Оленька встретила Кутка. Внезапно он вышел из боковой аллеи, заметив девушку, резко повернулся и упал. Оленька помогла ему встать, подала костыль, отряхнула прилипший к шинели снег. К инвалидам войны она относилась с уважением, а к этому незнакомому человеку сразу же почувствовала непонятную неприязнь. Отталкивало это гладко выбритое землистое лицо и черная повязка, скрывающая глаз.

Через неделю Куток снова явился в парк и на этот раз направился прямо в училище. Разделся в гардеробе, поправил перед зеркалом повязку, железной гребенкой расчесал густые седеющие волосы и, грузно опираясь на костыль, подошел к скамейке, повелительно подозвал дежурного.

Дежурным был Сафар. В четырех рядах колодок на груди инвалида он насчитал три ордена Красного Знамени, два — Отечественной войны, три — Красной Звезды и семь медалей.

От Кутка не ускользнуло, какое впечатление произвели на подростка орденские колодки.

— Здесь учится паренек по фамилии Мураш?

— Есть такой, — обрадовался Сафар. — Антон в нашей группе учится на токаря.

Увидев на лестнице младшего Ростова, Сафар забыл, что дежурному не положено нарушать установленный порядок, и крикнул:

— Будь друг, кликни Антона, скажи — дядя приехал, пехотный генерал.

Куток не назвал Сафару ни воинского звания, ни родственного отношения к Мурашу, да и на его гимнастерке не было погон. Но Сафар решил: седой человек, грузный, да еще со столькими наградами никак не может быть меньше генерала.

Антон удивился вызову. После смерти отца, старшего брата и матери он растерял свою родню. И вот объявился не просто дядя, а генерал! Передай ему это известие не Анатолий, а кто-нибудь другой, он, пожалуй, подумал бы, что ребята_: подстроили какую-нибудь каверзу.

Сняв халат и вымыв руки, Антон неторопливо направился посмотреть на генерала. В вестибюле на нижней ступеньке лестницы он остановился. У зеркала стоял коренастый человек в офицерском кителе. Где-то Антон его видел? Военный, несмотря на костыль, легко повернулся. Антону стало трудно дышать. К нему, улыбаясь, медленно приближался Куток. Мальчик хотел убежать и не мог, ноги отяжелели, хотел выругаться — пропал голос.

— Видишь, голуба, и довелось, нам встретиться, «шарик»-то тесен, — сказал Куток. — А ведь в Ташкенте разминулись, далеко. Я вижу, ты делаешь успехи в чистописании, променял вольную жизнь на форменку и Женьку потащил за собой.

Может, из Кутка вышел бы незаурядный актер. Похлопывая Антона по плечу, добродушно улыбаясь, он сквозь зубы приказывал:

— Выйдешь со мной в парк. Понятно? Да веселей смотри, ну?..