До новой встречи

— Ленинградцы отдают часы своего досуга на восстановление жилых домов. Почему мы, ремесленники, должны ждать, чтобы за нас строители подняли из развалин старый корпус? Евгений Владимирович сколько раз нам говорил, что дали бы только строительные материалы, а восстановить корпус мы и сами можем.

Выступивший после Вадима Добрынин смутил всех математическими выкладками:

— Дело-то оно хорошее, только вы учтите… По два-три часа в день плюс выходные по семь часов. Итого дополнительная нагрузка сто часов в месяц. Это, безусловно, отразится на учебе…

Вдумчиво слушал выступавших Николай Федорович. Прав Добрынин, но прав и Вадим. Профессионалы-строители принизят интерес учащихся к восстановлению старого корпуса, заглушат интересное, полезное начинание комсомольцев. Правильно, что училище готовит молодых рабочих. Но где сказано, что подростков нужно учить только обрабатывать металл, разве менее важно научить ремесленников в малых и больших делах прежде всего видеть государственные интересы?

Все дело чуть не испортил Антон. Не дождавшись, пока и ему дадут слово, он крикнул с места:

— Максим Ильич не видит дальше гвоздей и цемента…

Николай Федорович прервал выступление Добрынина, велел Антону извиниться. Антон, насупясь, молчал. Николай Федорович повторил свое требование. Антон понял, что перестарался:

— Максим Ильич! Это я сгоряча сказал. Вне очереди пошлите двор убирать.

Мера самонаказания всех развеселила. Дальнейшее обсуждение показало, что комсомольцы напрасно волновались. Евгению Владимировичу нравилась горячность ребят, их настойчивость в отстаивании своего замысла.

— Старый корпус нужно восстановить своими силами. Страх Добрынина не оправдан. Энергии у ребят много. Сократим клубное расписание, реже будут бывать на стадионе. Ученики сознательно идут на жертвы. Мы, воспитатели, можем только гордиться, что в училище растут инициативные люди… В меркантильных интересах нельзя губить благородное начинание комсомольцев.

Такая строгая отповедь не обескуражила Максима Ильича. Свои позиции он не считал подорванными, теплилась еще надежда, что директор не упустит возможность получить деньги, раз подвернулся такой счастливый случай.

Однако получилось иначе.

— Жаль, — тихо начал Николай Федорович, — что хозяйственные заботы заглушили в Максиме Ильиче педагога. Общественная стройка, зачинаемая комсомольцами, еще на одну ступень поднимает сознательность питомцев училища.

Максим Ильич только делал вид, что записывает выступление директора, на самом же деле рисовал чертиков с выпученными глазами, на тоненьких ножках. Вычертил и товарный вагон с надписью: «Кровельное железо».

Надо было бы ему промолчать, а завтра сочинить нужный документ и в «рабочем порядке» уговорить Николая Федоровича дать свою подпись. Может, и теперь еще не все потеряно? Как знать! Максим Ильич подрисовал к вагону с кровельным железом еще три, как вдруг услышал такое, что его даже бросило в жар. Николай Федорович обратился к членам комитета:

— Завтра после занятий начнем разбирать завалы. Раз так решаем, — ни одного дня не будем терять.

36

В субботу утром Максим Ильич вызвал Сафара и Анатолия. Он по секрету им сказал, что собирается на охоту и может их взять с собой.

Вторая половина дня для ребят тянулась бесконечно долго. Отпроситься у мастера нельзя, и так подозрительно посматривает в их сторону Антон, а ему не соврешь. Максим Ильич строго наказал никому из ребят не болтать о предстоящей поездке.

Занятия кончились. Не заходя в общежитие, Анатолий и Сафар побежали на квартиру Максима Ильича. Все было готово к выезду, — ружье, складные удочки и три заплечных мешка. В прутяной корзиночке дремала подсадная утка.

Выехали из Ленинграда поездом, сошли на полустанке и через полчаса ходьбы оказались на опушке молодого леса. Уже вечерело, пора было подумать о ночлеге. В деревню решили не заходить, — ночевать под открытым небом, ночь будет теплой. В стороне от дороги протекала узкая, но довольно глубокая речка с песчаными сухими берегами. Максим Ильич оставил Анатолия рыбачить, а сам с Сафаром отправился за хворостом в лес. Вернулись они быстро, раскинули палатку, разложили костер.

Анатолий зачерпнул в котелок воды и не сводил глаз с гусиных перышек — поплавков. Брали окуни и серебристые узкие рыбешки — подъязки, как объяснил Максим Ильич. Минут через сорок котелок был полон. Рыбу потрошили все, но приготовление охотничьего ужина Максим Ильич никому не доверил. Когда вода закипела, сначала кинул в котел несколько очищенных картофелин и лавровых листков, добавил луковку, перца и только потом уже бросил рыбу, чтобы не разварилась.

В одном из мешков оказались клеенка, миски, ложки, хлеб. То ли уха была приготовлена умело, то ли ребята проголодались на свежем воздухе — трудно сказать, только Сафар съел две миски.

После ужина Максим Ильич закурил трубку. Ребята с удовольствием легли отдохнуть на пахнущий весной ельник.