До особого распоряжения

Капитан Стоун. Ему оставалось сделать два шага. А я провалился... - Муфтий погладил бородку, качнул

головой. - В два раза моложе меня. Опытный человек. А я у него на глазах провалился сквозь землю. -

Ему стало весело. Он рассмеялся. Сейчас эта история муфтию казалась смешной. - Говорят, капитан

топал сапогами по полу. А пол был каменный...

Муфтий вздохнул и заговорил серьезно:

- Англичанам есть смысл сотрудничать с нами. Мы умеем работать.

- Вы умеете, - поддержал Махмуд-бек.

- Если англичане благосклонно отнесутся ко мне, - продолжал муфтий, - мы в ближайшее время

соберем съезд или конгресс мусульман. В большом городе. В Карачи, в Дели, в Стамбуле...

Эта была конкретная цель, из-за которой муфтий рискнул появиться на глаза англичанам...

Махмуд-бек предупредил Азими о приезде муфтия Амин-аль-Хусейна.

- Обстановка изменилась. Англичане должны принять муфтия.

Азими, не задумываясь, твердо ответил:

- Они примут его.

- Не сомневаюсь, - согласился Махмуд-бек. - Но у муфтия может быть личный враг.

- Какой... личный? - спросил Азими.

- У которого из-за муфтия могли быть неприятности в свое время. Надо узнать, не участвовал ли кто-

нибудь из сотрудников разведки в розысках муфтия.

- Узнать? - Азими удивленно посмотрел на Махмуд-бека. - Как узнаешь в разведке? Кто это сделает?

- Вы, Азими. Только вы, майор Азими. И это ваш долг - сберечь муфтия.

- Но...

- Давайте лучше вместе подумаем, как и с кем в первую очередь поговорить.

- С Харбером, - выпалил Азими.

- Да. Харбер давно на Востоке, - кивнул Махмуд-бек. - Правильно. Кстати, Харбер и будет заниматься

с ним. Но вдруг на пути встанет другой человек?

Махмуд-бек попросил узнать об офицерах, которые более года находились на Востоке.

Азими справился с этим заданием. Среди англичан был и лейтенант Стоун.

- Кажется, нашему муфтию ничего не грозит, - сказал Махмуд-бек. - Попросите Харбера принять

завтра этого почтенного человека. А я предупрежу муфтия. Он решился на встречу с англичанами.

- И правильно сделал... - одобрил Азими.

Лейтенант Стоун был взбешен. Он уже написал третий вариант рапорта об отставке. И в третий раз

порвал лист бумаги. Сложил стопкой клочки перед собой.

Бессмысленное занятие... Надо теперь, как принято у них, сжечь эти клочки. Никто его не отпустит из

армии. Да еще унизят. Харбер сказал:

- У вас полное непонимание сложившейся обстановки. Вы бросаетесь по анонимному телефонному

звонку арестовывать человека, о котором мы уже давно все знаем.

- Знаете? - удивился лейтенант.

- Знаем, что он в городе. И ждем, когда он явится к нам. Сам явится. А теперь я должен извиниться

перед ним.

- Извиниться? - побагровел лейтенант.

- Да... Он нужен нам.

- Я гонялся за этой сволочью несколько суток. Старый лис выскользнул из капкана. С меня сняли

капитанские погоны. А теперь перед ним надо извиняться! - Стоун от бешенства задыхался. Он рванул

воротник кителя.

- Лейтенант. . - строго сказал Харбер. - Что с вами? Возьмите себя в руки.

Стоун поправил воротник, щелкнул каблуками и вышел из кабинета майора Харбера.

...Сейчас клочки бумаги (все что осталось от рапорта!) он сложил в бронзовую пепельницу и поджег.

Лейтенант смотрел на маленький огонек. Ничего, он подождет удобного случая. Он когда-нибудь

прихлопнет этого старого лиса.

И Харбер даже не успеет поднять в удивлении свои рыжие, похожие на свиную щетину брови.

Встречи последних дней не были такими напряженными, не требовали больших усилий. И все же

Махмуд-бек устал. Сейчас он понял, что устал вообще. Нужен какой-то длительный отдых. Нужно на

время отойти от дела.

На время...

Эта формулировка показалась смешной. О каком отпуске может идти речь! Каким будет отдых?

Махмуд-бек представил себя в кресле, в уютной комнате, с хорошей книгой в руках... Он давно не

читал... За эти годы родилась и выросла новая литература в его родной республике. Изданы сотни книг.

Махмуд-бек зажег лампу и сел за низенький столик. Положил перед собой стопку бумаги.

По вечерам ему казалось, что вновь родятся строки. Он пробовал писать. Однако утром эти стихи

ничем не радовали. Беспомощные рифмы. Ни одного удачного поэтического образа. Он рвал страницы.

Возможно, стихи когда-нибудь придут. Еще не наступило его время...

196

И сегодня Махмуд-беку хотелось, чтобы на белой бумаге торопливо побежали строки. Обязательно о

красоте гор, об их спокойствии, величии. О перевалах, за которыми вырастали новые, снежные вершины.

Махмуд-бек не заметил, как появилась первая строка, за ней - другая. Еще одна... Еще...

Какая редкая, великая судьба...

И жизнь в тревожных днях не уставала...

Кончался бой...

За ним опять борьба.

За перевалом снова перевалы...

Пройти не споткнуться,

Не устать.

Не обращать вниманья

На метели...

А новый перевал встает опять,

Пока в туманной дымке

Виден еле-еле...

Тихо скрипнула дверь. Вошла Фарида. Увидев Махмуд-бека, склонившегося над столиком, она

нерешительно остановилась.

- Я помешала вам? - виновато спросила Фарида.

- Нет. . - Он отодвинул бумагу и поднялся навстречу жене. - Я хотел зайти. Но боялся потревожить.