До пепла...

 Тоня еще пару секунд послушала пиканье и отключила.

 М-да. Для нее это послужило последней каплей. Она сняла с руки его кольцо, аж облегчение неописуемое ощутив, и пошла в спальню искать коробочку. В понедельник же Денису отдаст, без вариантов.

 «Я обо всем договорился. Сделка в одиннадцать. Ты должна приехать с самим авто, документами на него и своим паспортом», — через двадцать минут скинул Денис сообщение, как ни в чем не бывало. «Извини, сорвался. Я тоже устал», — видимо, посчитал, что такого достаточно. Добавил отдельным сообщением адрес конторы того самого нотариуса.

 Тоня проигнорировала это корявое «извинение» и информацию. Ей вообще не хотелось уже участия Дениса в вопросе продажи машины. А еще голова дико разболелась.

 До вечера она никуда не выходила, позволив себе безделье и релакс: провела время наедине с собой и чаем, приняла долгую ванну с пеной, надеясь, что это уймет головную боль. Книгу полистала, слушая на фоне любимую музыку. И рано легла спать.

 Дамир так и не позвонил. И нет, конечно же, Тоня не ждала звонка Пархомова. Ни капли!..

— Просто посиди со мной полчаса, птичка. Я ведь нечасто просил тебя о чем-то. Готов ради этого и вторую звезду для тебя купить, если захочешь… — хриплый голос не то что в голову, в самую душу проникает, сыплется шершавыми кристаллами.

 Тоня не могла понять: проснулась уже или еще спит? В голове туман, мысли мечутся. Вырвал ее своим звонком из сна слишком резко, даже не разобралась, кто именно звонит. Схватила телефон, руки трясутся, будто адреналин в кровь шприцом впрыснули. Только и того, что понимала, если ночью вызов сработал, значит, близкий кто-то, других «ночной режим» не пропустил бы…

 Дамир… Близкий?.. Почему не убрала его из этого списка, перенесла со старого телефона? Резонный вопрос, только не до того сейчас.

 В комнате темно, еще точно ночь на дворе. А от голоса мужчины в трубке… мороз по коже! И какой-то такой ужас суеверный, иррациональный, вообще Тоне не свойственный. У самой горло сдавило тисками, грудь сжало, не смогла вдох нормально сделать.

— Дам… — произнесла рвано, забыв обо всем, о чем прошлые сутки думала. Сердце тарахтит в груди с невыносимой частотой. — Что случилось, родной мой?

— Тоня… Посиди со мной, а? Немного, птичка. Ты мне так сейчас нужна, любимая… Сил нет.

 У Тони внутри все как кровоточить начало от его слов, тона, какой-то придушенной боли и муки, которую Дамир будто прятал от нее, всеми силами старался не показать, похоже, даже налетом иронии прикрыть пытался. А она все равно слышала. И ей самой больно стало, заныло в груди, нехорошим таким пониманием, осознанием чего-то безвозвратно потерянного… Господи! Да что могло его до такого состояния довести?

— Да, конечно! Сейчас приеду, — и не задумавшись обо всех своих же доводах, обо всем, что заставляло злиться и обижаться на него, Тоня уже вскочила из кровати. — Полчаса максимум.

 Все еще потерянная и сонная, заметалась по темной спальне, цепляясь ногами за коврик.

— Спасибо!!! — то, что зазвенело в опустошенном голосе Дамира, бросило ее всю в дрожь. Замерла посреди комнаты, все еще пытаясь разгадать, что же случилось? — Нет, сама не едь. За тобой Никита приедет. Быстро, он за пятнадцать минут уложится, думаю. Не выходи без него никуда, прошу, любимая! — с новым каким-то ударением, тяжелым давлением в голосе то ли попросил, то ли распорядился.

 Но ей так страшно, так тоскливо отчего-то из-за его настроения было, что даже не возмутилась.

— Хорошо, Дамир, жду Никиту, — почти шепотом, так и не сумев преодолеть это давление в груди, потеряла голос.

— Люблю тебя, — выдохнул он очень похожим тоном, отключив связь.

 А Тоня сделала вдох, не ощутив ни капли облегчения, и кинулась к шкафу. В голове все еще смешение мыслей и какофония. Схватила первые попавшиеся джинсы, свитер. Едва успела натянуть их на себя, начала искать носки, как в дверь позвонили.

 Почему-то еще страшнее стало, как-то иррационально тревожно. Хоть и понимала, что это Никита, больше некому, да и не пропустила бы охрана внизу незнакомого в такое время, не связавшись с ней. В какое время, кстати? Только теперь, торопясь к двери, обратила внимание на часы: пятнадцать минут четвертого… Утра? Ночи?

 Очуметь…

 Оторопела, неожиданным оказался такой ранний час.

 По пустой и темной квартире вновь разнесся перезвон домофона. Спохватилась, подскочила к двери. Так и есть, Никита. Как же он так быстро добрался? Все меньше понимая происходящее, и все больше опасаясь за Дамира почему-то, быстро отперла замки.

— Доброй… ночи, — как-то сдавленно кивнула, всматриваясь в водителя и охранника Дамира. В его лице и глазах искала ответы на вопросы, которые так и не успела Пархомову задать.

 Никита выглядел… плохо. Нет, подтянуто и собрано, как и всегда, но словно осунулся. Вчера вроде виделись, а совсем по-другому. Проступили, обострились  черты лица, темные тени под глазами. И сам взгляд… тяжелый, неподъемный какой-то, полный того же опустошения, что она в голосе Дама слышала недавно.

 Ледяная дрожь по затылку, руки и ноги, как обмерзли, не слушают ее почти.