До пепла...

— … Доброй, Антонина, — как-то замедленно, вроде не уверенный в том, что может так ответить, кивнул Никита после короткой паузы. — Вижу, вы уже готовы. Поехали? Дамир вас очень ждет… — он придержал дверь, пока она, не споря, всунула ноги в кроссовки почему-то и натянула куртку. Едва попадая по кнопкам, ввела код сигнализации.

— Что случилось, Никита? — выскочила в коридор, не в состоянии прицелиться в замочную скважину ключом.

 Мужчина взял у нее, в итоге, связку и сам запер двери, но на вопрос не ответил. Забрал сумку Тони, как-то внимательно коридор осмотрел, будто и не по нему только что пришел.

— Пойдемте, Тоня, — устало сказал, встряхнув плечами, лишь этим жестом выдав усталость. И она вдруг осознала, что он сегодня точно не спал, как и Дамир, видимо.

 Но Никита уже бодро шагал вперед, понукая и ее следовать за собой, как и не было этого мгновения слабости. Так и молчал.

 К дому Дамира добрались быстро. Наверное, из-за пустых ночных дорог, да и ехал Никита очень-очень… стремительно. Но сейчас Тоне страшно не было: вообще о другом думала, извелась вся, гадая о том, что же у них случилось? Что обоих этих мужчин довело до состояния, в котором она никогда их не видела? И ни разу не вспомнила, если честно, что очень зла и дико обижена на Дамира. Как-то интуитивно ощущала и понимала, что нечто очень плохое произошло, то, что за гранью их ссоры или претензий друг к другу, над этим. Не до ссор сейчас…

 Когда они уже оказались в паркинге Дамира и Никита заглушил авто, кивнув одному из тех парней, которого Тоня уже тоже видела... Что он делает тут? Никогда ранее не замечала, чтобы у парковки Дамира дополнительная охрана была… Только тогда водитель заговорил:

— Вчера утром подорвали машину Алексея Воронова. На Окружной. Погиб и Алексей, и охранник. Даже шансов не было… Сегодня будут хоронить… то, что можно, — не глядя на нее, выдохнул сквозь зубы Никита, словно в омут с головой нырнул.

 Ощущалось, насколько для него лично это тяжело…

 И ей в грудь ударило. Воронов ей по душе был все то время, что общались, по работе ли, или на досуге, с Дамиром. Ничего не поняла. Кто? Зачем? С какой целью и мотивом?

 Но разве это сейчас важно?!

 Тоня вдруг тот тон любимого вспомнила, и слишком ярко прочувствовала, что дорогой ей мужчина испытывает, потеряв давнего и близкого друга… Ее саму, как молнией, принятием его боли пронзило! До лихорадочной дрожи и закушенной губы.

 Она совершенно не запомнила, ни как до лифта добралась в сопровождении Никиты, ни как холл перебежала, так торопилась к Дамиру добраться!..

Глава 26

 Он встретил ее у самых дверей лифта, что в его квартиру поднимался, будто не мог дождаться, невыносимо было терпеть. Не успела Тоня выйти, как оказалась буквально стиснута сильными руками… как в судороге сведенными до дрожи, которую тоже всем телом уловила.

— Дамир! — голос сломался, упал в хрип.

 Не потому, что воздух перекрыл, а от избытка слишком сильных эмоций, чувств, внутренней боли, которую этот мужчина отчаянно пытался в себя затолкнуть, а та наружу из него выплескивалась, делая сам воздух вокруг горьким. Уткнулся в растрепанную макушку, ясное дело, что волосы Тоня не укладывала, даже не причесалась. И так вдохнул, точно пытался ее запахом, теплом тела Тони от всего остального мира отгородиться, забыться в этих объятиях.

 Никита молча уехал вниз, оставив их одних, но Дамир, похоже, этого не заметил. Так и стоял, обнимая Тоню до дрожи напряженными руками. Словно в нем сил осталось только на то, чтобы дышать, да и то через раз.

— Прости, — вдруг на одном из выдохов просипел как-то отчаянно, как повинившись, — только сейчас посмотрел на часы. Не понимал, что среди ночи звоню… Не думал будить, выдергивать…

 Врал. Хотел выдернуть, и дураку понятно. Но ее это понимание не разозлило, а лишь расположило к нему больше. Потому что, как ни крути, а подчеркивало ее значение для этого мужчины.

 И пусть Пархомов так типично для себя старался делать вид, что все под контролем и хватает выдержки. Но она реально ощущала, насколько он морально размозжен и подавлен, как измотан физически. Хотела его поддержать! Точно же не ложился еще. И понятно, почему не позвонил вчера, несмотря на обещание.

 Никаких претензий или упреков не осталось. Не сейчас, так точно!

— О чем ты?! — не выдержала, сама закинула руки на плечи Дамиру, сжала его щеки своими ладонями. Понятно, не так мощно, как он, но изо всех своих сил. Отчаянно пыталась отдать любимому поддержку и хоть частичку собственной энергии. — Вообще не до времени! Неважно! Я рядом! — уверенно заявила, на какое-то мгновение аж испугавшись, что этого не хватит, что та прорва, ощущаемая ею в Дамире, гулкая пустота, вихрящаяся болью, их обоих до дна высосет.

 Но… не отступила! Так, то и так. Она готова была дать ему всю поддержку, возможно, еще даже не головой, а самой душой пока только осмысливая, насколько глубоко и полно он перед ней сутью обнажился. И как признал свою нужду в Тоне. То, что весило больше любых слов. И значило для нее много.