До пепла...

 Типа тут кому-то нужно дополнительное искушение! Да Пархомов ходячий соблазн для нее, похоже! Какой-то слишком качественно подобранный, как под гены Тони подогнанный, вроде этих новомодных диет по переносимости, елки-палки!

 И… И вот нечего было ее искушать! Антонина вдруг поддалась и сделала то, чего и сама от себя не ждала еще минуту назад, если честно! Пополам, что взрослая и разумная… Привстала на носочки рывком, опираясь рукой на крепкое мужское плечо, и сама мазнула по его губам поцелуем, больше дразнясь, чем реально лаская. Ну искушал ее Дамир, и все тут! Да и тот факт, что обычно он такое никому не позволял, если его же рассказам верить… Ну чем не привилегия? Пользоваться надо, пока дают…

 Полыхнуло наново!

 Мысли и доводы моментально испарились от жара, когда Дамир, молниеносно среагировав, поймал ее губы в плен зубами, ввинтился между ними языком, похоже, входя во вкус, но не собираясь отдавать ей инициативу. Завоеватель, блин! «Конан-варвар». Нет, учиться ему еще и учиться… Или к черту?! Пусть так и терзает ее рот? Ведь не больно ни капли, а заводит настолько, что Тоня и тут готова уже перейти к следующему этапу…

 Пиццу спасло только то, что именно в этот момент тихо звякнул сигнал прибытия на этаж. А то остались бы без ужина, не иначе. Или изрядно тот потоптав. Пархомов явно демонстрировал готовность избавиться от мешающих коробок, чтобы ее ухватить и на себе устроить, да и Тоня уже позабыла, что он такое держит в руках?..

 Вывалились наружу, не скажешь иначе, задыхаясь. Все еще не могут разорвать взгляды.

— Куда? — низким голосом, выдающим все его желания и эмоции, поинтересовался Дамир.

 Черт! Железная выдержка все же у мужика! Тоня сейчас не могла внятно говорить. Махнула рукой в сторону двери, пытаясь извлечь ключи из сумочки. Как они есть собираются? Вот что любопытно стало, учитывая, насколько обоих телепало изнутри.

У Дамира, судя по всему, такие же сомнения имелись, только он держался лучше… пока они порог не переступили. А дальше он просто сгрузил коробки на журнальный столик, особо не оглядываясь и, не успела Тоня двери закрыть, как оказалась вновь по нему буквально распластана. Даже свет не включила еще, застыли в полумраке квартиры, освещенной лишь вечерними огнями города.

— Лучше сама сними эту чертову блузу и юбку в придачу. У меня выдержки не хватит, птичка, порву на хрен, — тихим, низким, вибрирующим голосом распорядился Пархомов, мазнув по ее шее губами. Словно у него внутри стая диких псов, и он эту свору из последних сил сдерживает. Реально взмок, она видела капли пота у него на висках и шее.

 Прикусил зубами над ее ключицей. Лизнул. Втянул кожу себе в рот, заставив ее вдруг легко застонать от неожиданности. Все как-то так, будто пробовал на вкус и ее, и сами эти прикосновения.

 Черт, он что, тупо трахался со всеми, не прикасаясь толком? А ей и тут честь выпала стать во всем особенной? Почему? Потому что такое условие поставила? Неужели единственная из всех его пассий, а остальные просто раболепствовали перед Пархомовым?

 И все равно, несмотря на все эти вопросы, роившиеся в голове, подобно диким пчелам, по телу, как разрядом тока, окатило, будоража и самые мелкие нервы! Ее так еще никто не хотел, кажется! Во всей жизни. И сама Тоня никого не желала настолько, чтобы, пусть медленно, но тут же начать выполнять такое грубоватое распоряжение…

 Почему?.. Она ему поверила. Вот абсолютно.

 Потому что он уже свой галстук распускал. Дергая при этом ткань так, что как бы не удавился ненароком. Только не смешно. Моментально вернулась дрожь и жар, выходит, все это время не прекращавшие внутри тлеть. Как под гипнозом, не в силах от его глаз свои отвести, подняла руку и начала расстегивать пуговицы, чувствуя безумный пульс Дамира щекой, прижатой к его обжигающей шее.

 Возразить, что они есть собирались? А разве голодная?

 Нет, вообще есть не хочется… Разве что этого мужчину с ног до головы облизать!

 Дамир, тем временем, бросил галстук на пол и принялся за свою рубашку. Что-то звякнуло по полу, отскочив. Не соврал, одна пуговица у него точно отлетела. О-хо-хо! Не мужчина — шторм в человеческой оболочке! И ее безумием, буйством своим обуял. Тоню трясло натуральным образом, пальцами не могла за пуговицы ухватиться. Сама дергала, тянула, уже забыв о том, что дорожит этой блузой, целовала короткими, жадными поцелуями шею и подбородок Дамира. Дурела от его резких вздохов, когда зубами царапала, прикусывая, метки свои оставляя. Видимо, и такого он никому не позволял… А она никогда и не стремилась ранее хоть у кого-то так вот «до крови» добраться.

 Голова кругом! В груди огонь. Стащила наконец-то свою дурацкую блузу, сбросила на пол! Выбралась из туфель, что сейчас мешали. Голой кожей к обжигающей груди Пархомова прижалась!

— Че-е-ерт! Ты прям жар-птица, Тоня! Не ожидал, что аж настолько горяча! — сипло выдохнул он ей в рот, опять целуя тяжело, жестко, всасывая, прикусывая Тоне губы, но не больно, скорее, голодно. Будто насытиться ею пытался.