Умолкнув, она протянула мне свою чашку, чтобы чокнуться. На автомате я тут же ей ответил. Сначала я не понял, для чего это сделал. А когда подумал – все равно не понял. Ради чего, собственно, чокался? Ради ее счастья, что ли? От ненависти к ней, себе и этому миру я сжал чашку со всей силы, надеясь, что тонкие стенки не выдержат и лопнут, а острые осколки вопьются в мою ладонь и заглушат боль в сердце, но как бы не так, она оказались куда прочней, чем могла показаться на первый взгляд. Жалко, что с людьми не точно так же и разбить их куда проще.
Или все-таки мы за встречу чокались, как изначально предполагалось? Ну, за встречу я в принципе был не против. Правда, строго до той секунды, как она последнюю фразу обронила. А чокались мы уже после, выходит не за встречу, как она говорила. Тогда каким боком я отношусь к ее счастью и почему должен был чокаться за такую вот встречу?
Плюнув гадать, я за один глоток опустошил свой сосуд. Вкуса вообще не почувствовал, тоже мне итальянский ликер… Аня же с чувством отрешенной замкнутости стала манерно отхлебывать свою порцию.
– Я выйду минут на десять, – неестественным для себя голосом сказал я, покинув состояние транса.
– Конечно, – ответил она безразлично.
Может быть, она ответила и не безразлично. Но в моей памяти точно отложилось то, что она не попыталась меня остановить или поинтересоваться, куда я собрался после такой новости. А вдруг я собирался с собой что-нибудь сделать? На самом деле я бы, конечно, ничего не сделал, однако она не могла знать этого точно, поэтому-то будет справедливо, что ее поведение я прировнял к безразличию.
Я вылетел из подъезда, словно болид «Формулы-1». Если бы на моем пути кто-нибудь повстречался, я бы точно убил его дверью и даже не заметил. В глазах все плыло. Что я здесь делаю? Желание только одно. Умереть? Нет уж, это слишком пафосно для меня. Я более приземленных взглядов. Сейчас мне нужна была просто человеческая выпивка, тогда сразу станет легче.
Пробежал под аркой, вышел в проулок, а потом к Мойке. Стал рыскать в поисках хоть какого-нибудь продуктового магазина. Однако безрезультатно. Сначала быстрым шагом пошел в одну сторону, потом резко передумал и двинулся в другую. Через несколько домов на глаза попался захудалый магазин в подвальном помещении. Как показывает моя личная практика, алкоголь в таких местах лучше не покупать, вот только сейчас мне было плевать.
Спустившись по лестнице, я попал в небольшое помещение квадратной формы. Вдоль стен по периметру стояли витрины, за кассой толстоватая женщина лет сорока пяти. Самообслуживания отсутствует. Все на формат Совка.
– Мне вон ту четвертушку
– А восемнадцать-то есть, миленький? – приторно спросила она своими пухлыми губами, напомаженными в ярко-фиолетовый цвет.
Я промолчал. Спорить и объяснять ей что-либо бесполезно, по таким женщинам это видно сразу. Да и смысл что-то доказывать отсутствовал, паспорт у меня все равно был с собой. Поэтому я залез во внутренний карман пальто и достал его вместе с кошельком.
– Такой молодой, а уже пьешь, – нравоучительно сказала она, убедившись в моем совершеннолетии, и пошла за бутылкой.
Говорить, что это не ее дело тоже не стал, это также бесполезно. Многие люди ее поколения почему-то считают себя всезнающими, а свои советы крайне индивидуальными. Вот только чаще всего они почему-то работают продавцами, парикмахерами или сантехниками.
Расплатившись, я забрал небольшую и плоскую бутылку объемом двести пятьдесят миллилитров, натужно поблагодарил и вышел. Водку захотел выпить сразу возле магазина, но на улице было слишком людно, поэтому пришлось припрятать бутылку за пазуху и оставить спешку в стороне.
Я вернулся в тихий и закрытый двор, где полчаса назад думал, что это лучший день в моей жизни. Какая ирония, не правда ли? Облокотившись на один из металлических зеленых мусорных баков, я открутил золотистую крышку и тут же выкинул ее в контейнер, все равно больше не пригодится.
Никаких ритуалов, вдохов-выдохов и моральных настроев делать не стал. Просто приложился к стеклянному горлышку бутылки, запрокинул голову назад и принялся смотреть, как прозрачная жидкость подчиняется закону сообщающихся сосудов.
Как только бутылка опустела, я оторвал ее от своих губ и с размаху швырнул в контейнер по соседству. Стекло громко разбилось. Вкуса у водки я не почувствовал. Точно так же, как и должного эффекта от такого объема, принятого за один раз. Минут десять еще стоял и ждал – никакой реакции, так и остался абсолютно трезвым. Это было первый и последний раз в моей жизни, когда, выпив столько в один присест, я ничего не ощутил. Пока стоял и ждал благоговейного прихода, успел выкурить пару сигарет и пожалеть, что вместе с водкой не купил новую пачку, эта почти опустела.