До последнего дыхания. Повесть об Иване Фиолетове

— Я в этом тоже убедился, товарищ Шаумян. Когда я высказал Ленину желание бакинского пролетариата национализировать нефтяные промыслы, то первым вопросом его было: достаточно ли сильны мы сознательно и организационно, чтобы провести в жизнь эту величайшую победу рабочего класса?

— Похожие мысли одолевали и меня, Степан Георгиевич, — тихонько сказал Фиолетов.

— Я помню, Ванечка… Но, как вы знаете, Владимир Ильич был целиком за национализацию. Значит, он верил в способность бакинского пролетариата осилить это грандиозное дело… — Шаумян взглянул на Тер-Габриеляна. — Простите, мы помешали вам…

— Да у меня почти все. Хочу только сказать, что товарищ Ленин неоднократно выражал при мне свое восхищение… да, да, Степан Георгиевич, восхищение политикой Бакинского Совета и самого товарища Шаумяна, которого он высоко ценит.

Шаумян смутился.

— Ну зачем вы это…

— Затем, что так было. Владимир Ильич говорил о своей постоянной готовности поддерживать бакинский пролетариат морально и материально. «Все для Баку» я слышал не только из уст вождя, но и на заводах, где довелось побывать. Так говорили рабочие, которые считали счастьем приветствовать стойкий бакинский пролетариат.

День 19 июля выдался на редкость знойный. С белесого, выгоревшего неба нещадно палило солнце, но на Приморский бульвар со всего Баку двигались люди. Ожидался приход отряда Петрова, посланного по указанию Ленина на помощь красному Баку.

Фиолетов пришел на бульвар вместе с Джапаридзе. Весь берег был запружен народом. В чахлой тени тополей стояли отряды красноармейцев, оставшиеся охранять город. В начищенных до блеска трубах духового оркестра сияло солнце. Легкий, почти незаметный ветер чуть шевелил приветственные лозунги над трибуной, где уже собрались комиссары и члены Исполкома Бакинского Совета.

Фиолетов и Джапаридзе тоже поднялись на трибуну.

— Ванечка, как всегда, абсолютно точен, — сказал Шаумян.

— А я? — Джапаридзе сделал вид, что обиделся.

— Вы, Алеша, однажды опоздали на заседание Совнаркома на целых четыре минуты.

— А вы все не можете это забыть!

— Тише, товарищи! Идут, — прервал шутливую перебранку Азизбеков.

Колонна показалась со стороны военной гавани. Впереди на буланом коне с белыми повязками на тонких ногах ехал бородатый красавец в бурке, папахе, с шашкой на боку и кинжалом у пояса.

— Это товарищ Петров, — тихонько сказал Шаумян. Он уже успел познакомиться с комиссаром отряда. — Офицер царской армии, но предан революции и, говорят, беспредельно храбр.

Рядом с Петровым, тоже на красивом коне, ехал восточного облика человек в штатском. На нем была горящая огнем красная шелковая рубаха и лихо заломленная шапка.

— Илья Львович Тамаркин, командир…

Поравнявшись с трибуной, командир и комиссар остановились и, повернувшись к стоявшим там людям, взяли под козырек.

— Товарищ председатель Бакинского Совета Народных Комиссаров! — раздался громкий голос Петрова. — Отряд преданных Советской власти пехотинцев, кавалеристов, моряков и разведчиков, посланный в Баку по указанию товарища Ленина, прибыл в ваше распоряжение. Комиссар Петров.

К краю трибуны подошел Джапаридзе и, облокотясь руками о перила, крикнул:

— Здравствуйте, русские братья! Здравствуйте, товарищи! От имени Бакинского Совнаркома и Бакинского Совета рабочих и красноармейских депутатов приветствую вас на азербайджанской земле. Отрадно знать, что и на этот раз на помощь Баку пришла Советская Россия…

Потом был парад. Гремел оркестр. Дирижировал маленький лысый капельмейстер, еще недавно игравший в фешенебельном ресторане «Метрополь».

«Пожалуй, теперь мы выстоим», — думал Фиолетов, глядя на проходившие войска. Он вспомнил горькие, но в общем-то верные слова Лядова, который говорил, что в местных красноармейских частях много случайного элемента. В Каспийской флотилии тоже не все ладно…

Но вот подошли к трибуне матросские части, и Фиолетов не мог не обратить внимание на незнакомого молодого человека, который тоже стоял на трибуне и бурно выражал свой восторг, когда проходили балтийцы.

— Простите, Иван Тимофеевич, я вас не познакомил. — Шаумян подвел его к морячку с узенькими строчками усов. — Это чрезвычайный комиссар Военно-Морской коллегии товарищ Полухин. Он только что прибыл к нам с отрядом моряков. Поможет нам создать на Каспии крепкий военный флот.

Полухин сразу расположил к себе Фиолетова и, пока они шли к поджидавшим их в тени пролеткам, успел рассказать, с каким трудом добирался до Баку его отряд.

— Да нет, не в беляках дело! — Полухин хохотнул приятным баском. — Бери, брат, повыше. В самом наркоме Троцком. Понимаешь, не давал нам снабжепня. Тянул со дня на день. А мои орлы в Баку рвутся, нервничают. Три дня подряд ходил к Троцкому, все без толку, а на четвертый не выдержал — как стукну кулаком по столу: «Ты дашь снабжение или нет?!» Через сутки экипировались и поехали. Вот так.