До последней строки

Сидящий за Тучинским Волков пояснил:

— Это я послал статью начальнику отделения. Против нее стеной встал транспортный отдел обкома.

Волкова перебил Ежнов:

— Статья Рябинина — поклеп на советскую действительность. Если бы вы прочли, Игорь Иванович…

— Вы, выходит, прочли?

— Поскольку ставятся принципиальные вопросы транспорта, я попросил гранки.

— А я вот не попросил. Доверяю редакции. Работают там наши партийные товарищи. Как им не доверять?

— Я учту, Игорь Иванович. Но статья дает искаженную картину труда советских железнодорожников.

Волков возразил:

— Речь идет о дистанции пути.

— Почему товарищ Рябинин так падок на плохое? Почему он не хочет показать хороший путейский околоток?

— Некрасивый намек, товарищ Ежнов.

Вмешался Тучинский:

— Павел Степанович, в статье показаны замечательные люди.

— Люди у нас везде замечательные. Расскажите о предприятии высокой механизации труда. В Ямскове прочтут, сделают выводы, воспримут как критику недостатков.

— Очень действенный метод критики, — съязвил Волков.

— Для чего нужна статья товарища Рябинина, если вопрос о «решетке» уже изучается?

Рябинин вставил:

— А для чего нужен Зубок?

— Товарищ Рябинин, вы знаете Зубка один день, а я двадцать пять лет.

— Тем хуже для вас. — Рябинин выпрямился. — Коли на то пошло, я хочу официально довести до вашего сведения, Игорь Иванович, что мы не впервые расходимся с товарищем Ежновым. Свидетельство тому — история директора автобазы.

— Игорь Иванович, я двадцать лет занимаюсь транспортом. В политотделе отделения, в политотделе дороги…

Бородин сделал движение рукой:

— Подождите ломать копья. Вы, наверное, все-таки опубликуете статью, Евгений Николаевич?

Тучинский ответил, почти не колеблясь:

— Я думаю, надо, Игорь Иванович.

Волков взглянул на часы:

— Можно успеть в завтрашний номер.

— Прямо в завтрашний?.. Во какой! — Бородин сверкнул в сторону Волкова живым, одобрительным взглядом. — Рябинину опомниться не дал— сразу в район.

— Нет, нет, я сам, — поспешил уточнить Рябинин.

— Вместе на меня навалились, — сказал Тучинский. — У них контакт.

— Что ж, боец чувствовал бойца. — Помолчав в раздумье, Бородин встал. — После статьи и вернемся к вопросу.

— Понятно, Игорь Иванович, — сказал Угловых.

— Товарищ Ногин, возможно, у вас есть еще что-нибудь ко мне?

— Пока нет.

— Пока! Во какой, а!

Рябинин и Ногин вместе вышли из приемной Бородина.

— Спасибо, что приехали, Василий Евграфович!

— Вам спасибо!—Мастер улыбнулся радушно и просто. У него было сухое, почти коричневое, грубовато-обветренное лицо путейца; выпуклость широкого лба послушно облегала прядка светлых, выцветших волос, зачесанных на прямой пробор; нос был тоже широк. Когда Ногин улыбнулся, нос сделался еще шире. Рот блеснул великолепными зубами... Рябинину вспомнилась Вера.

— Вы когда уезжаете? — спросил он Ногина.

— Денек побуду. Есть еще тут дела… По врачебной части. — Он кивнул на свою ногу.

— Если завтра опубликуют статью, зайдите, поделитесь мнением.

— Это бы хорошо. Только я лишь вечером смогу, вот какая беда.

— Ну какая ж тут беда! Можно и вечером… Коли на то пошло, встретимся у меня дома.

— Удобно ли?

— Удобно, удобно!

Все это было вчера.

...Приклеив статью, Рябинин полистал альбом. Отяжеленные вклейками страницы его шуршали и потрескивали.

В нынешнем году удалось меньше, чем в прошлые: больница. Ничего, наверстается.

Он снова открыл альбом на той странице, куда только что приклеил статью о путейцах… Что она? Теперь уже эпизод. Удивительное существо человек! Кажется, полностью выложит себя, делая какое-то дело. А закончит — и обнаруживается, что не только не исчерпал силы, но, наоборот, накопил их для новых дел.

Думая обо всем этом, Рябинин не переставал прислушиваться, не раздадутся ли два звонка, означающие приход гостя.

II 

Ногин одернул свой синий, видимо тщательно оберегаемый, выходной китель, огляделся.

— Отдельную бы вам надо квартирку-то. Вот и кабинета у хозяина нет…

От чая не отказался и к столу подошел со свойской простотой.

— Что это вы с инструктором райкома так круто обошлись, Василий Евграфович?

— С Панеевым-то?

— С ним. Мне Федотов рассказывал.

— И не вспоминайте!. Старики говорят: в твоем приходе поп шепеляв — других слушать не захочется. Так и тут. Подумал я, что инструктор этот вроде нашего товарища Красильникова: сеялка без семян, один пустой стук идет… Теперь-то уж разобрался.

Помолчали.

Ногин достал из кармана брюк сложенную в несколько раз газету. Развернул ее с некоторой торжественностью.

— Ваша статья.

— И как она вам? — спросил Рябинин.

— Конечно, еще бы кое-что можно добавить… Вы не подумайте, что я недоволен, но можно было бы кое-что..

Он посмотрел виновато на Екатерину Ивановну и Нину.