До самой дрожи

Мой палец замирает над Touchpad, а бешеный стук сердца можно услышать даже с работающим телевизором. Который раз я вот так сижу и в каком-то необъяснимом ужасе таращусь на страничку Кирилла. Во мне живет странное желание, объяснение которому я пока не могу найти, но с каждым днем оно становится все больше и сильнее, а всяческие мои возражения каким-то образом помешать этому уничтожаются неведомой силой, что непосредственно живет тоже во мне. Короче говоря, помня свой отвратительный поступок, я напрочь отказываюсь связываться с этим человеком из-за дикого чувства стыда и вины, но какая-то часть меня, не вдаваясь в подробные объяснения, требует действий.

Уже несколько вечеров подряд я сижу вот так перед ноутбуком и стараюсь набраться храбрости, чтобы написать простое «привет».

Просто «привет». Вполне возможно, что этот парень вовсе и не помнит меня, тогда, наверное, моя жизнь, отчего-то зацикленная именно на нем в последние дни, расправила бы плечи и унеслась покорять новые горизонты. Но мне отчаянно нужно доказать самой себе, своей голове и своему прошлому, в котором так или иначе образ Кирилла довольно часто напоминал о себе, что это всего лишь затяжное и горькое послевкусие моей вины перед ним.

Катя, одумайся, восемь лет прошло! Какой «привет»?!

Просто «привет».

Я борюсь со своими мыслями, а время между тем уже час ночи. Надо бы ложиться спать, ведь завтра рано утром на прием к стоматологу, а потом мы встречаемся с Ирой в торговом центре, идем в кино, а после едем на дачу собирать малину, покорить которую мне одной просто не под силу.

В моей памяти всплывают голубые глаза. Я только что думала о бесконечных кустах малины, но тут вдруг наспех прочитала имя и фамилию на экране ноутбука, как тут же вспомнила самый теплый, самый пронзительный взгляд, который только когда-либо видела. И я до сих пор помню, с какой небывалой нежностью эти голубые блюдца смотрели на меня. Воспоминания восьмилетней давности остались глубоко во мне, я настолько бережно охраняла их, что даже и думать не позволяла себе, чтобы поделиться с кем-то этим сокровищем.

Я не смогу написать ему. Мои пальцы так и будут замирать над клавишами, потому что я слишком трусливое создание.

А если…

Сделать, как Ира. Однажды, она нашла в «ВК» приглянувшегося ей бармена в одной кофейне и поставила ему лайк к фотке, а чуть позже он отреагировал на её внимание и они начали общаться.

Лайк.

Просто лайк.

Поставь лайк.

Открываю фото, что на аватарке Кирилла, и снова мой палец замирает над Touchpad. Сколько лет уже стоит эта фотография? Одна единственная, что есть на его странице. Не глупо ли будет, если я её лайкну? Хотя, нет, сам факт того, что я не поленилась найти его, напечатав каждую буковку имени – уже дурость несусветная. Но все же…

Раз.

Два.

Три.

– Вот же дура! – фыркаю я, закатив глаза. Больно закусив губу, я смотрю на знакомый профиль и протяжно выдыхаю. Наконец, кликаю на сердечко и оно окрашивается синим цветом. – Ужас… Просто маленький ужас…

* * *

Зря Ира отказывается надевать рабочие штаны; я больше чем уверена, свои новенькие серые джинсы она обязательно испачкает малиной. На улице очень ветрено и прохладно. К слову, здесь в Сургуте август только по календарю можно назвать летним месяцем, а в остальном же это настоящий октябрь. Я натянула на себя теплую спортивную кофту и легкий пуховик, а свои джинсы заменила темными штанами папы, которые он надевает, когда работает на участке.

– Сколько её здесь! Глаза разбегаются! – все причитает Ира, раздвигая колючие кусты. У нее чашка большая, а у меня маленькая. – У вас так хорошо здесь! Так здорово!

– Да, у родителей здесь миленько, – уточняю я, поставив колено на промокшую от дождя землю. Не люблю, когда какие бы ни было владения родителей приписывают ко мне. Я не строила этот дом, не обустраивала квартиру, не покупала машины, на которых они ездят. Думаю, с наступлением совершеннолетия восхищения типа «а у вас так, а у вас вот так» – перестают распространяться на детей, которые уже сами должны удивлять своими успехами. И уж в особенности те, кто уже успел побывать замужем и развестись. – Ты не замерзла? Ветер такой холодный.

– Пока нет, но почему-то сопельки потекли. Боже мой, какая она крупная!

Пока Ира удивляется размерам ягоды, собирание которой уже сидит у меня в печенке, я обращаю внимание на далекий и гудящий звук. Поднимаю к небу голову и вижу пролетающий над нами самолет.

– Лети, лети самолет, через запад на восток, через север, через юг… – Ира замолкает, вспоминая слова. – Да фиг его знает, что там дальше! Малина такая сладкая, Катя! Я бы только её ела и ела!

– Давай, я оставлю тебя здесь на недельку? Ты мне малину всю соберешь, смородину…

– Тут еще и смородина есть?! – округляет она глаза. – Серьезно?

– Э-э-э… Да-а-а.

– Ты ведь не будешь против? – спрашивает она с улыбкой, кивнув на свою чашку в руке. – Я обожаю эту ягодку!

– Собирай на здоровье! Только не мерзни.