До самой дрожи

И все. На этом запас моих слов исчерпывается. Послав ему короткую улыбку, я сажусь на край большого кожаного дивана у лестницы, а спустя несколько секунд, Кирилл опускается рядом, предварительно сняв с себя серую кофту на молнии. Он подкладывает под спину несколько подушек и почти ложится.

– То есть, ты меня понюхать не хочешь, да? – усмехается он, подняв на меня глаза. Отсюда, сверху, они кажутся еще больше.

Я улыбаюсь:

– Хочу, конечно.

– Почему не делаешь этого?

Потому что я боюсь пропа́сть, Кирилл.

– Сейчас, секундочку, – с улыбкой говорю я и тихонько выдыхаю. Мои глаза успевают пройтись по его крепким плечам, что обтягивает черная футболка, а потом я отсчитываю пять секунд и не спеша наклоняюсь к его шее.

Мягкий.

Удобный.

Комфортный.

Сильный.

Требовательный.

Чувственный.

Аппетитный.

И еще тысяча эпитетов, чтобы описать его особый запах. Мне стоит колоссальных усилий, чтобы устоять от сильнейшего желания коснуться его кожу губами. Мне кажется, что она очень горячая. Особенно здесь, где пульсирует артерия на шее.

Я медленно выпрямляюсь и встречаюсь с ним взглядом. Такое чувство, что Кирилл изучает меня, пытается понять, о чем я думаю, но полагаю, особого ума для этого не надо.

– Мне нравится.

Он усмехается, а потом вдруг неожиданно и очень резко, подвигается ко мне и опускает свою голову на мои колени. Я не знаю, куда деть свои руки и оттого во мне начинается неведомая прежде паника. Мне кажется, что ему отлично слышен мой беспокойный грохот в груди и он отлично чувствует, как температура моего тела стремительно повышается. Но когда Кирилл поворачивается на бок и закрывает глаза, дрожь во мне утихает. Его шевелящиеся желваки на скулах завораживают мой взгляд; я понимаю, что его мысли непременно схожи с моими, что не одна я сейчас борюсь с чем-то очень и очень сильным. И тогда я опускаю левую руку на его плечо, а правой осторожно касаюсь его колючей макушки.

– Мне так очень хорошо, – тихо говорит он, не открывая глаз.

– Мне тоже.

– Я слышу, как бьется твое сердце.

– Что, даже там? В ногах?

Он улыбается:

– Кажется, оно с ума сходит.

– Я просто все еще нервничаю. И очень завидую тебе, такому спокойному и уравновешенному.

– Говорю же, это просто видимость. – Кирилл открывает глаза и вновь поворачивает ко мне голову.

Это странный момент. Парень, с которым мы каждый день общаемся по WhatsApp и узнаем друг друга в коротких сообщениях, лежит на моих коленях и говорит, что ему хорошо. А я смотрю на него и пропадаю, потому что чувствую – пазлы в моей голове постепенно сходятся.

Да, я слышу её голос. Моя совесть уже, кажется, надорвала его так, что теперь хрипит, как прокуренная алкашка.

Я в курсе, что он женат. Я знаю, что скоро он станет отцом. И я понимаю, что все происходящее, в частности, исключительно мои действия – больше, чем просто плохо и неправильно. Это мерзко. И если существует еще более страшное и грязное слово – вот это как раз-таки оно самое. Но меня что-то привело сюда, в этот город, в эту квартиру, в этот самый момент! Я не знаю, кто этот заклинатель, что зажег перед моими глазами яркий огонек и ведет меня по темному и бесконечному лабиринту, но я ведусь на это свечение, делаю шаг за шагом, приближаясь к чему-то неизведанному прежде.

– Мне пора, – тихо говорит Кирилл, плавно опуская веки. – Нужно в магазин зайти и на разминку.

– Хорошо.

– Точно? – слабо улыбается он.

– Нет. Не хочу, чтобы ты уходил.

– Я тоже. Думаю, ночью под коньяк, разговор пойдет куда оживленнее, да? Смелее.

Смелее.

Смелее.

Почему это слово заедает в моей голове? Потому что я думаю вовсе не о разговоре, а о действиях, которым просто необходима толика этой смелости.

Кирилл садится на диван и берет в руки свой сотовый. Он звонит кому-то, говорит, что минут через десять подойдет, а я тем временем достаю из своего чемодана две маленькие бутылки воды и протягиваю одну ему.

– Спасибо.

Мы пьем.

Пока что воду.

– Скажи мне адрес. Я на такси приеду потом.

Кирилл называет улицу и номер здания. Вбиваю его в приложение для вызова такси и поворачиваю к Кириллу экран своего телефона.

– Это тот стадион?

Он внимательно смотрит на экран, а потом поднимает на меня глаза и берется рукой за мое запястье.

– Иди сюда.

Я смотрю на его колени и руку, что жестом предлагает мне сесть. Пару раз моргаю, окончательно поддавшись неведомой силе притяжения, и медленно опускаюсь на его колени.

Мы смотрим друг на друга: Кирилл с полуулыбкой наблюдает за мной, а я, ощущающая в собственном теле томную вибрацию, гляжу на него сквозь затуманенные желанием глаза.

– Да, это тот стадион, – говорит он мне. – Когда окажешься в длинном коридоре, иди к железной двери, она будет слева. Мы играем на левом поле сегодня. Можешь заказать такси ровно в четыре часа.

– Хорошо, поняла.

– Умница.

Я поднимаюсь на ноги и в панике сжимаю полупустую бутылку в руке. Оборачиваюсь, выдавив слабую улыбку, а потом кладу сотовый на стол и тихонько выдыхаю воздух ртом.

Умница.

И почему оно кажется мне чрезвычайно сексуальным? Особенно голос, который сказал его?

– Только одевайся тепло, поняла? – говорит Кирилл уже обуваясь.