До седьмого колена

Мирон, основатель и первый редактор «Московского полудня», при жизни был человеком легендарным и ухитрился остаться таковым даже после смерти. Легенды, ходившие о нем, были в большинстве своем довольно курьезными и начинались, как правило, одними и теми же словами: «Как-то заходит Мирон в один шалман...» «Шалман» был любимым словом Мирона; так он называл все без исключения заведения общественного питания, начиная от станционного буфета и кончая самым дорогим рестораном. В голове у него хранилась постоянно обновляемая подробнейшая карта московских шалманов, и, когда в редакцию однажды явился некий респектабельный гражданин с профессорской бородкой и принялся слезно просить представителей прессы надлежащим образом осветить празднование двадцатипятилетия окончания им и его одноклассниками любимой средней школы номер такой-то, каковое празднование имело состояться в некоем вновь открытом ресторане, Мирон не стал отправлять его в комнату корреспондентов, а взял эту трудную и почетную миссию на себя, тем более что гражданин в бородке, впоследствии действительно оказавшийся профессором МГУ, твердо пообещал напоить командированного в его распоряжение журналиста до полной неподвижности. Бедняга просто не знал, что дает невыполнимое обещание: напоить Мирона до полной неподвижности не удавалось никому и никогда. Напротив, заложив за галстук лишнюю рюмку, Мирон делался чрезвычайно активен, чтобы не сказать буен. Так вышло и в тот раз; наскучив пить в одиночку, слушая слезливые воспоминания бывших одноклассников о проказах золотого отрочества, Мирон встал и произнес тост, суть которого сводилась в общих чертах к тому, что все это – хрень собачья и что участникам этой тоскливой попойки лучше всего было бы всем классом угодить под трамвай задолго до выпускного бала.

Подробностей дальнейших событий никто так и не узнал. Мирон о них умалчивал, и Юрий подозревал, что молчит он не столько из скромности, сколько вследствие полной и беспросветной алкогольной амнезии. Известно было только, что господина главного редактора после: того вечера упекли на пятнадцать суток и после этого он еще месяц ходил трезвый, злой и без гроша в кармане, а ресторан на следующий день закрылся на ремонт, который продолжался почти целую неделю. Видевший Мирона в деле Юрий предполагал, что одноклассники надолго запомнили ту встречу с юностью и вряд ли кто-нибудь из них еще хотя бы раз в жизни отважился переступить порог какой-либо редакции.

Как бы то ни было, место встречи со Светловым теперь было обозначено вполне четко. Юрий коротко попрощался и со словами благодарности вернул телефон его владельцу. Тот взял трубку, несколько раз задумчиво подбросил ее на ладони и сказал:

– Слышь, брат... Ты извини, я тут краем уха слышал твои терки... Без обид, понял? Я чего сказать-то хотел? Если ты в бегах, так тебе в метро лучше не соваться. Твой фоторобот, наверное, уже у каждого мусора имеется. Так что я типа того, могу подбросить, если не сильно далеко.

– Охота тебе мотаться? – сказал Юрий, тщательно скрывая удивление.

– Ну, братан, я ж вижу, что ты нормальный пацан. А нормальные пацаны друг другу помогать должны. А если завтра ты будешь по Садовому на «мерине» ехать, а меня на обочине толпа лохов будет ногами пинать – ты что же, не остановишься?

«Это смотря за что пинать будут», – хотел сказать Юрий, но вовремя сообразил, что в его положении язык лучше попридержать.

– Твоя правда, – сказал он. – Друг другу помогать надо, а то кругом вообще никакого порядка не останется.

– Во! – обрадовался найденному взаимопониманию качок. – Сечешь момент! Айда, мой «черкан» тут, рядышком, за углом отдыхает. Кстати, я – Володя. Если вдруг какие-то проблемы с местной братвой, так и говори: я, дескать, Володю Анальгина знаю.

– Спасибо, – сказал Юрий и представился: – Юра.

Через две минуты он уже устраивался на переднем сиденье темно-зеленого «Гранд-Чероки», у которого диски колес, защитные дуги и даже подножки были не хромированными, как обычно, а вызывающе золочеными, а спустя еще тридцать пять минут Володя Анальгин высадил его напротив названного Светловым ресторана. Юрий пожал протянутую бандитом руку, захлопнул дверцу, и зеленый «черкан» укатил, поблескивая фальшивой позолотой.

Стоя на тротуаре, Юрий проверил, не потерялась ли бумажка с телефоном Анальгина, и огляделся в поисках светловского «Опеля». Того нигде не было видно. Потом послышался короткий автомобильный гудок; Юрий завертел головой и наконец увидел, что из приоткрытого окна запыленного трехдверного «гольфа» ему машет господин главный редактор. Юрий перешел улицу, дверь «Фольксвагена» открылась ему навстречу; он наклонился, заглянул в салон и застыл в неудобной позе, с разинутым от изумления ртом, увидев, что за рулем сидит Марина Медведева.

* * *