До свадьбы заживёт

На следующее утро Дима ничем не выдал, что знает, зачем Игорь задержался вчера в школе. Во-первых, он так и не смог понять, кто именно признался ему в любви: Игорь или Эдик, если это, конечно, было все всерьез. Как он ни прокручивал их разговор в своей голове, так и не пришел ни к какому выводу, ни одна фраза не указывала на кого-то конкретного. С равным успехом это мог быть Эдик, которому помогал рисовать Игорь, но также это мог быть сам Гор, который попросил о помощи Эдика. Ведь они с Игорем ходят в школу вместе, и если бы тот тащил с собой пакет с красками, Дима, естественно, этим бы заинтересовался. Мало того, он ночью почти не спал, рассматривая в телефоне рисунок и осмысливая все это. Если бы признание было от девчонки, он просто рассказал бы все маме, но от парня… Было стремно, хотя все равно приятно. При этом он не мог решить, а от кого было бы на самом деле приятнее. Ведь если от Игоря, вдруг это нарушит их дружбу? А Эдик… Нужно присмотреться. Во-вторых, ему хотелось посмотреть на лица ребят, когда они увидят, что обращение исчезло, а осталось только безликое «Я тебя люблю!». А уж эта надпись могла относиться к кому угодно в школе.

***

В школе творилось что угодно, но только не учебный процесс: все как оголтелые носились с валентинками, девчонки собирались кучками, хихикали и шушукались больше обычного. Почтальоны, в каждой параллели свой, с большими красочными коробками бегали по коридорам, собирая открытки у желающих, с тем, чтобы потом их разнести адресатам. После четвертого урока должно было быть представление: все восьмые классы ставили сценки из «Ромео и Джульетты», ну естественно, что еще подойдет больше всего для Дня влюбленных, тем более, что эта пьеса шла у них по программе? Ни Дима, ни Игорь в ней не участвовали. Желающих вообще особо не было, но Александра Борисовна, их классная, где уговорами, где угрозами жертв нашла.

Про надпись и рисунок в туалете разговоров было больше всего, всем хотелось знать, кому она предназначается. Авторитеты сразу определили в целующейся парочке Наруто и Саске, а значит, двух парней. Яойщицы кричали, что это признание мальчику от мальчика, на что здравомыслящие пацаны отвечали, что с таким же успехом это может быть от парня своей девчонке-яойщице. Реакцию Игоря и Эдика на измененную надпись Димка не узнал, его вызвали к классной.

Их класс ставил знаменитую сценку на балконе. Декорации делали на скорую руку: сдвигались две парты, на них ставились стулья спинками к залу, на спинки вешалась тяжелая портьера из темно-коричневого плюша, сверху на нее прикреплялась искусственная вьющаяся растительность. Джульетта, в роли которой выступала Олеся Николаева, должна была взойти на сей импровизированный балкон, встать коленями на стул и оттуда внимать влюбленному Ромео – Вадику Янковскому. Вроде все легко и просто, вот только Джульетта имела килограммов двадцать избыточного веса. Потому на «балкон» ей выходить надо было с опаской. По какой-то причине ни одна из классных красавиц не захотела примерить на себя эту лирическую роль. Но русичка пообещала за участие в спектакле двенадцать баллов, а Леське они были очень нужны, тем более, что выше одиннадцати обычно никому не ставили.

И тут очень некстати выяснилось, что Вадька, долженствующий играть Ромео, в школу не пришел – заболел, температура 39.

Началась осада Димки – он единственный из класса обладал феноменальной памятью, запоминая любые стихи с одного прочтения. Он отбрыкивался, как мог, но когда русичка пригрозила поставить всему классу двойки за срыв спектакля, ему пришлось согласиться, а ведь он даже как зритель не был ни на одной репетиции.

За кулисами Димку быстро ввели в курс дела, одели в приготовленный костюм, и началось.

Леська сама размеров немаленьких, да в тяжелом «средневековом» платье, вышла на поскрипывающий «балкон». Тот слегка закачался, но выстоял.

В зале раздались смешки.

Ведущая шикнула на публику, и все приготовились внимать.

Дальше всё вроде шло по накатанной - Джульетта взывала, Ромео пылко отвечал, и на словах: «Десятка слов не сказано у нас,

А как уже знаком мне этот голос!

Ты не Ромео? Не Монтекки ты?», Леся перегнулась через балкон, протягивая руки к трепещущему Ромео. Трепетал Дима по-настоящему, он услышал, как треснул стул, прямо перед его носом, то ли ножка подломилась, то ли шуруп развинтился. И протянул руки Леське, чтобы она на них оперлась, продолжая, как истинный актер, произносить текст.

Леся перегнулась через «перила» и еще говорила, как «балкон», а точнее, та его часть, на которой стояла, опираясь коленями Олеся, затрещала и накренилась.

Игорь, который «болел» за Димку за кулисами, выскочил на сцену и подставил вместе с ним руки, а также свою спину под «балкон».

Из зала было непонятно, что происходит, и кто-то с возросшим интересом спросил:

- А что это за пьеса-то?

На что держащий на себе немалый Леськин вес (та висела вниз головой и никак не могла выпрямиться - не во что было упереться) Игорь прошипел:

- Атланты, бля!!!