До свадьбы заживёт

Братья-по-воздуху дружно загоготали, а кто-то особо остроумный тут же подкинул свои пять грошей: «Любишь? Женись!»

- Прям щас? Ой! – оторвавшись наконец от зарычавшего Зайки, пинком в пах намекнувшего, что пошутили и будет, Гудов зажал в горсть пострадавшее.

***

С аэродрома Валерий доверил вести Мерседес Косте, а сам сидел рядом и время от времени, когда вспоминал, куда ему прилетело коленом, переставал блестеть глазами и цвести во весь рот и начинал бросать укоризненные взгляды. Костик взгляды принципиально игнорировал. До какого-то времени. Но потом не выдержал молчаливого упрека и пробурчал:

- И не надо на меня так смотреть. Я там, может, конспирацию соблюдаю.

- Лапая меня за жопу?

- А ты и рад! Хапнул адреналинчику, так теперь всё можно, что ли?

- Так я ж любя!

- Ври больше. Думаешь, я о твоей вселенской любви к Димочке не в курсе?

Гудов сказал вдруг веско и холодно:

- А вот это задевать не надо, Костя. К тому же и ты, насколько я помню, сох по Гору.

- Извини, - Костик смутился, - но я еще тридцать первого думал, с кем ты кувыркаешься – со мной или его на моем месте представляешь. Больно, знаешь ли.

- Тормозни-ка.

Мерс ткнулся к бордюру, проигнорировав «кирпич».

Гудов потянулся к Костику, упрямо глядящему вперед, повернул ладонью симпатичное лицо, обрамленное радугой.

- Костя. Я тебя не буду уверять во внезапно вспыхнувшей любви. Так не бывает. Но ты заводной, ты крутой перчик, и с тобой интересно не только в кровати. И я бы хотел попробовать. У нас может получиться. Без дураков. Ведь и страсть есть, и притяжение.

Зайка сконфуженно потер нос, скрывая смущенную улыбку: «крутой перчик»? И Гудов серьезно так считает?

- Ну тогда… поедем закрепим? – несмело предложил он.

***

- Лер, - Зайка жизнерадостно копошился на кухне с хлебопечкой, впихивая в её нутро всё, что полагалось по инструкции, - ты кофе сваришь?

- Ага, - Гудов, мимоходом пощупав пах у Костика и обнаружив весьма симпатичную выпуклость, уверяющую, что Зайка тоже рад Гудовской длани, достал любимую турку, - а ничего, что на ночь?

- А ты спать собираешься? – прежде чем Валера успел отойти, Костикова рука подсуетилась потрогать у того аналогичное место.

Сладкий вздох и желание, послав на фиг жрачку, сразу утянуть цветистые дреды в койку пришлось подавить: кофе требовал сосредоточенности.

То, что на кухню они пришли после душа, почему-то здорово заводило. К тому же Гудову было до чёртиков интересно, как именно Костик моет свои дреды.

Оказалось, просто. Детским мылом. Которое, помыв Зайчику голову, стало путешествовать по другим частям тела и заманчиво вилять по разным там попкам, оставляя пену…

Но, как Валера вперся, так его, блин, и выперли – Зайка собирался там делать чего-то такое, что Гудову видеть было не обязательно.

И вот теперь на Костике сползшие ниже сладких ямочек поясницы заманчиво сидели спортивные штанцы, которые так и хотелось стянуть… блядь! Кофе, разочарованный отсутствием внимания к своей персоне, сбежал, осев пушистой шапкой на турке и плите.

- Ну вот. А я-то всё мечтал о твоем фирменном капучино, - Костя поддернул спортивки (ну зачееем?!) и, обжегшись, вытряхнул из хлебопечки горячий кирпичик хлеба, который пах как сумасшедший. Зайка, невнятно пожелав что-то маме кухонного гаджета, посасывал два пальца.

- Фигня, счас нарисуем новый! – Гудов был просто не в состоянии отвести глаз от весьма эротичного облизывания указательного и среднего, потянул руку к пакетику с зернами, и пакет, обиженный таким пренебрежением к своему шуршащему боку, тут же вырвался из ладони. Весело разбежавшиеся по кухне зерна изобразили на полу нечто вроде пестренькой мозаики.

- А я-то надеялся на твой фирменный капучино, - не оборачиваясь и не меняя интонации, повторил Зайка.

- Спокойствие, только спокойствие, - Гудов залез во второй шкафчик, где хранил сирийский кофе с кардамоном. В Украине такого не купить, и хранился он для какого-нибудь эдакого случая. Похоже, случай настал. Смолоть, турка, вода и молоко…

Штанцы опять присползли, чтобы явить миру не только пресловутые ямочки, но и начало ложбинки, скромно уходящей вниз и прямо-таки затягивающей взгляд… блядь! Целомудренный пакет молока, прислоненный к тостеру, аж перекорежило от такого разврата, и он тихо сложился пополам.

На полу образовалась чудная абстракция в стиле покойного Сая Твомбли.

- Зай, - жалобно протянул Валера, - а ты сильно кофе хочешь?

- Гудов, - как-то невзначай коварные штанцы сползли ниже (остатки молока растеклись по столу), – хотя бы черный сделай, не отлынивай.

Смакуя сирийский деликатес и откусывая большие куски от свежего бутерброда с маслом, Костик продефилировал в спальню. Развратные штаники, похоже, держались исключительно на стояке, который его словно и не беспокоил. Гудов вертелся рядом как кот вокруг сала, время от времени протягивая вспотевшие ладошки к чужой заднице и тут же по ним получая.

- Кооость… - протянул Валерий, - ну мы будем «закреплять»?

- Ясное дело! Давай, начинай.

- А я что делаю?