До тебя…

И иллюзия, что она, Настя, счастлива.

* * *

Они целовались, как одержимые. Как голодные, как люди, испытывающую смертельную потребность друг в друге.

Они набросились друг на друга в машине. Миша даже двигатель не заводил. Как только Настя оказалась в салоне, он приглушенно, не то выругавшись, не то застонав, перегнулся через салон и, запустив пальцы в чуть растрепавшиеся волосы жены, притянул её голову к себе.

– Пошло всё к черту…

Его реплика, несомненно, при других обстоятельствах вызвала бы у Насти смех, но как только она увидела, что Миша наклоняет голову, его намерения не оставляли сомнений, девушке стало не до смеха. Она смотрела на стремительно приближающиеся губы мужа и медленно дурела. С её телом происходили странные, непривычные метаморфозы, и Настя сильно сомневалась, что они имели отношение к памяти тела.

Она хотела мужа.

До дрожи, до скручивания в желудке, до мокрых трусиков.

Странно? Никто не спорит. На грани? Тоже верно.

Миша её ещё ни разу так не целовал, хотя она думала, что уже понимает, как он целует. Одновременно жадно и нежно. Словно хотел её поглотить, подчинить, заклеймить и подарить всю теплоту, заботу, наслаждение, на какую только был способен. Его губы накрывали и пощипывали, заставляя Настю разом испытать весь спектр стремительно разгорающегося желания.

Чтобы у неё даже мысленно не возникло потребности сказать ему «нет».

Настя вцепилась в ворот рубашки мужа, намереваясь, как можно плотнее прижать его к себе. Ощутить, как уже знакомый запах его парфюма, придавший коже терпкий запах, медленно заполняет её обоняние, проникает внутрь, смешиваясь с кровью, заставляя ту циркулировать быстрее. Сердцебиение усилилось, вся её женская сущность замерла в ожидании волшебства. Настю накрывало с головой, уносило в небытие от жадных, но безумно осторожных прикосновений мужа.

– Поехали домой.

Не сказал. Простонал.

Настя кивнула.

Говорить она была не в состоянии.

Настя не помнила, как они доехали до закрытого поселка. Ей всё время казалось, что сейчас вот-вот что-то произойдет, и у них с Мишей ничего не будет. Как в кино или книгах, когда в самый ответственный момент появляется третий и рушит всё. Небольшое сближение, шаг вперед и пропасть, над которой сжигают мосты.

Им никто не помешал. Ни единая душа. Михаил довольно резко нажал на тормоза прямо у крыльца. Не смотря на Настю, распахнул водительскую дверь, вышел, чтобы через пару секунд уже так же порывисто распахнуть и дверь со стороны Насти.

Девушка была готова. Она безропотно приняла его руку и, как только вышла из машины, то изумленно ахнула – Миша поднял её на руки.

– Я тяжелая, – только и смогла выдохнуть девушка, понимая, что беременность добавила ей с десяток килограмм.

Её реплика нашла отклик в мужских глазах, сталь потемнела, приобретая опасные металлические оттенки.

– Никогда не сомневайся во мне, – глухо отозвался Миша, и Настя поспешила прикусить губу. Она только что усомнилась в его физической способности внести её в дом на руках. Глупая…

Она молчала, пока он уверенно поднимался по лестнице. Лишь крепче прижалась к груди да сильнее обхватила его сильную шею руками.

Молчала, когда он ногой, не церемонясь, распахнул дверь спальни.

Молчала, пока он пересекал нехилый метраж до кровати.

И лишь пискнула, когда аккуратно положил на покрывало:

– Мне бы в ванную.

– Потом.

Вот так… потом…

Он прищуривает глаза, душит тяжело и пожирает Настю жадным голодным взглядом, точно впервые видит её. И все её порывы охладиться, хотя бы немного прийти в себя летят в неизвестном направлении.

Лежа на прохладной простыне, изнывая в ожидании, Настя смотрела, как остервенело её муж избавлялся от одежды, не замечая, что рвет её. Пуговица, шлевка брюк. И вот он голый. Настя нервно сглотнула и потянулась, чтобы снять кофту, но натолкнулась на цоканье мужа.

– Только трусики. И я сниму их сам.

Господи…

Настя закрыла глаза. Видеть склоняющееся лицо мужа – выше её сил. Она уже вся горела, пылала, изнывала.

И сорвалась на крик, когда почувствовала губы Миши на своей плоти. Распахнула глаза, попыталась подняться, дотянуться до длинных волос мужа, но ей помешал выпирающий живот. Он встал преградой между ней и наглецом, что сейчас властвовал языком между её раскинутых ног.

– Миша, нет…

– Тссс…

– Миша…

На этот раз он ей не ответил. Лишь усилил, активировал свои ласки. Настя, сгорая от стыда и одновременно от обжигающего наслаждения, выгнулась дугой и громко застонала.

– Да, стони, милая. Ещё хочу… Покричи для меня, моя хорошая.

И Настя кричала. Не могла не кричать. Впивалась ногтями сначала в простыню, комкая её. Потом уже царапала плечи мужа, кое-как до них доставая, но отчаянно желая прикоснуться к своему мужчине, от которого у неё кружилась голова, и который сегодня, сейчас и здесь принадлежал только ей.