До тебя

А потом я вообще ничего не почувствовала.

Потому что была только чернота.

ДВАДЦАТЬ ТРИ

ДЖАРЕД

Однажды я смотрел документальный фильм о человеке, который бежал со своей родины во время Второй Мировой войны, и когда он вернулся сорок лет спустя, камеры снимали это. После четырнадцатичасового перелета мужчина спустился по ступенькам самолета, и как только его ноги коснулись асфальта, он встал на руки и колени и поцеловал землю. Его тело тряслось, руки едва держали его собственный вес. Но он не двинулся с места. Он оставался в таком положении, спрятав лицо, вдыхая все это, восстанавливая связь со своими корнями.

Я точно знал, что чувствовал этот человек.

Как только я положил Билли на носилки и передал на попечение парамедика, где, как я знал, она была в безопасности, я сделал всего несколько шагов, прежде чем упал на колени.

Я ударил ладонями о траву, а затем и локти.

Мои руки дрожали, удерживая мой вес.

Я вжался лицом в мокрые травинки.

И когда почувствовал запах грязи, я поцеловал ее.

— Спасибо, — прошептал я, хотя меня никто не мог услышать.

ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

ХАНИ

ЗИМА 194

— Я не могу поверить, что это происходит на самом деле, — сказала Валентайн Хани, когда грузчики вынесли несколько ее коробок из их квартиры.

Вчера вечером девушки праздновали свой последний вечер в качестве соседок по комнате, заказав пиццу, выпив вина и не вылезая из пижамы. Несмотря на то, что они были в восторге от своих новых домов, они с ужасом ждали разлуки. К счастью, квартира, которую Эндрю купил в центре Портленда и в которую переезжала Хани, находилась всего в паре кварталов от новой квартиры, которую сняла Валентайн.

— Я знаю, — вздохнула Хани, наблюдая, как один из парней положил коробку в грузовик и вернулся за добавкой. — Я буду очень скучать по нас. — Она повернулась к своей лучшей подруге, сокращая расстояние между ними, и обняла ее так крепко, как только могла.

— Ты будешь видеть меня постоянно.

— Мне лучше.

Хани испытала такое облегчение, когда Валентайн сказала ей, что она нашла квартиру, которая была всего в двух минутах ходьбы, что укрепило ее уверенность в том, что она будет видеть свою лучшую подругу так часто, как она надеялась.

— Это единственный способ накормить тебя в те ночи, когда Эндрю работает, так как ты даже не можешь вскипятить воду.

Обе девушки рассмеялись.

— Я ненавижу, насколько это правда, — сказала Хани. Она почувствовала комок в горле, и он рос с каждым глотком. — И я ненавижу, как это больно.

Не имело значения, как близко Валентайн будет жить к ней; она все равно не будет спать в соседней комнате, и это было большой переменой.

Валентайн сжала ее спину.

— Ты нашла себе хорошего человека. Ты делаешь следующие шаги, как и должно, быть. — Ее пальцы сжались еще сильнее. — Я уверена, что он тебе подходит.

Оглянувшись через плечо Валентайн, Хани увидела, как Эндрю подъехал к обочине и припарковался. Он приехал прямо из больницы и все еще был в белом халате, но хотел убедиться, что девочкам оказана вся необходимая помощь.

— Я тоже уверена, — сказала Хани, потянувшись к руке Валентайн, и держала ее, когда она повернулась к Эндрю. Он только что вышел из машины, его взгляд мгновенно встретился со взглядом Хани, и они смотрели друг на друга, пока он шел по тротуару.

— Это любовь, — прошептала Валентайн, когда Эндрю был еще в нескольких футах от нее.

— Что это? ― спросила она подругу.

— То, как этот мужчина смотрит на тебя.

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ

БИЛЛИ

Медсестра только приоткрыла дверь, когда я увидела Джареда. Он стоял в коридоре перед рентгеновским кабинетом, в который меня вкатили несколько минут назад. До того, как меня туда доставили, он был со мной в машине скорой помощи, когда меня везли в больницу, и рядом со мной, когда меня осматривал врач. Я не знала, просила ли я его остаться или он сказал мне, что останется, но Джаред не отходил от меня, и что-то в этом чувствовалось правильным.

— Билли, — сказал он, подходя ближе и глядя на меня в инвалидном кресле. Кровь покрывала его разорванную рубашку. Грязь была повсюду. Я взглянула на свою одежду и увидела те же цвета. — Можно мне на минутку остаться с ней наедине? — спросил он медсестру у меня за спиной.

— Доктор ждет, чтобы просмотреть ее рентгеновские снимки…

— Мне нужна всего секунда, — сказал он.

— Поторопитесь, — ответила она.

Я смотрела, как она исчезает в хаосе, а затем мой взгляд медленно вернулся к Джареду.

Все двигалось, кроме нас. Больница была похожа на Таймс-сквер. Люди были повсюду. Я не могла уследить за всем этим ― ни за запахами, ни за звуками, ни за цветами. Яркий свет, который становился все ярче. И громкость, которая становилась все громче. Мои уши кричали. Я просто хотела, чтобы все шептались. Я хотела, чтобы они перестали ходить, ходить, ходить.

— Билли… — снова сказал Джаред.

Мой взгляд уже был устремлен на него. Я просто перефокусировалась. Увеличила масштаб. Сильно моргнула.

— Привет. — Слово прозвучало больно. Я не знала почему, но было ощущение, что мой язык весит сто фунтов.