До тебя

Даже сейчас, глядя в глаза, она видела самую сложную ситуацию за всю свою жизнь.

Она взяла зубную щетку, намазала пасту на щетину и начала чистить зубы. Прополоскав рот, набрала в ладонь немного очищающего средства и почистила лицо.

Когда она вымылась и почувствовала себя немного лучше, она пошла в спальню, где спал Эндрю, и забралась рядом с ним. Хани прижалась лицом к его плечу, впитывая его тепло и щекоча ногтями его руку, что ему очень нравилось.

— Не останавливайся, — простонал он, когда она помедлила на его запястье.

Она почувствовала, как по его коже побежали мурашки, и это заставило ее улыбнуться, когда она почесала его грудь, и все больше мурашек росло по мере того, как она спускалась по его животу, а затем возвращалась к его руке.

— У нас так много дел на сегодня, — напомнила она ему, когда им обоим пора было вставать.

— Еще несколько минут. — Эндрю протянул руку поперек ее тела, чтобы она пощекотала его до кончиков пальцев, а затем поднялась до его подмышки.

Ему было так легко угодить. Если бы она принесла ему чашку кофе, он бы улыбался весь день.

Но у нее было кое-что еще лучше, чтобы подарить ему.

— Эндрю, мы должны пойти купить кроватку.

Его лицо было закрыто подушкой, но белый пух шевельнулся, когда он повернул шею.

— Тебе не нравится та, которую мы купили?

Она села, скрестив ноги на кровати, все еще потирая ногтями его руку.

— Мне она нравится.

— Тогда зачем нам покупать другую?

Их взгляды медленно соединились, когда он отодвинул подушку, и она сказала:

— Не другую, Эндрю. Вторую.

— Хани…

— Иди, посмотри в ванной.

Он поспешно встал с кровати, и Хани смотрела, как он исчезает в двери. Она знала, что он идет к стойке, где она оставила тест на беременность, берет его в руки, чтобы прочитать результаты на экране окна.

Улыбаясь знаку «плюс», который стоял прямо посередине.

За несколько недель до этого Хани знала, что беременна. Она уже пропустила месячные. Она просто не могла пока увидеть результаты, поэтому откладывала это до тех пор, пока не могла больше.

Когда ее муж снова появился в дверях, волосы взъерошены со сна, на лице следы от простыни, он так тихо сказал:

— Детка…

Глаза Хани уже наливались слезами, которые, задерживаясь на краях, скатывались по щекам, как толстые бочки.

Она кивнула ему, и это было самое приятное чувство.

Эндрю двигался так быстро, что она едва успела заметить, как он опустился на кровать, но она тут же оказалась в его объятиях, и он прижал ее к своей груди. Тепло его кожи было как одеяло, окутывая ее в это безопасное, защищенное гнездышко.

— О, Хани…

— В этот раз все по-другому, — призналась она.

Хани не была уверена, стоит ли говорить это вслух. Она точно не хотела ничего сглазить. Но то, что она сказала, было правдой. То, что она чувствовала в последние пару месяцев, не было похоже на предыдущие беременности.

Одна из его рук опустилась вниз по ее телу и остановилась, когда достигла живота. Его пальцы широко раздвинулись, и очень нежно он провел маленькие круги по ее пупку.

— Хани… — сказал он так нежно.

Она наклонила голову, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Я не думала, что это когда-нибудь случится.

— Я знал. — Выражение лица Эндрю смягчилось, и он крепче сжал ее. — И я верю, что все будет хорошо. Это просто то, что я чувствую сердцем.

Хани не знала, сможет ли она выносить их ребенка до полного срока. Она не знала, не передумает ли биологическая мать отдать на усыновление ребенка в самый последний момент. У нее было так много вопросов и ни на один не было ответов.

Но одна вещь была очень ясной в ее сознании.

— Я верю в тебя, — сказала она.

ШЕСТЬДЕСЯТ ДВА

БИЛЛИ

Я положила свадебную фотографию своих родителей обратно на тумбочку, убедившись, что она стоит на том же месте, где и раньше. Затем я встала и медленно пошла по коридору. Я снова прошла мимо своей старой комнаты и вышла на лестничную площадку, но на этот раз повернула в противоположном направлении, направляясь к кабинету отца в конце коридора.

Там, где некоторые мужчины возвращались домой после работы, и отдыхали в своих норах, мой отец шел в свой кабинет. Все знали, что если он дома, то его можно найти именно там. Это было единственное место в нашем доме, где он мог по-настоящему отключиться от сети, хотя, находясь там, он все равно работал. Кроме того, именно здесь я проводила большую часть своего времени в детстве.

На стенах висели фотографии из поездок, которые мы совершали на протяжении многих лет. Мы катались на лыжах и ходили в походы, ездили в круизы и в Диснейленд. Мы путешествовали по всему миру. Почти на каждой фотографии мы держали в руках какую-то еду. Такос в Мексике. Конч-чаудер в Ки-Уэсте. Джелато в Риме. Фалафель в Тель-Авиве.

С каждой фотографией приходили воспоминания, одно за другим, создавая фундамент того, что я превратила в карьеру.

И все это благодаря моему отцу.

Он научил меня всему, что я знала о еде. Как ее готовить, как с помощью языка находить недостающие ингредиенты, как по-настоящему оценить всевозможные вкусы.

Я была обязана ему своим вкусом.