До тебя (СИ)

— Сын твой, — Тамара Геннадьевна забирает у мужа часть шампуров и начинает выкладывать мясо на большую тарелку в центре стола. — Алёна — дочь Александра Борисовича, только представь себе.

— Да ладно?

— Без шуток, Вить.

— Алёна не только дочь Александра Борисовича, но и сама по себе замечательный специалист. Знаток своего дела. В чём я мог сам убедиться недавно в суде, — голос Литвинова, неожиданно раздавшийся поблизости, заставляет меня вздрогнуть. Да уж, знаток.

— Дети-и! Мыть руки и за стол! Пока не остыло, — командует Тамара Геннадьевна.

Порядком проголодавшаяся ребятня моментально вскакивает с лужайки. Наперегонки несутся в дом.

Наконец, все усаживаются и приступают к трапезе. Быстрее начнём — быстрее закончим.

Жуя с набитым ртом, Иванка сообщает мне:

— У меня день рожденья сегодня. А у папы день рожденья — завтра. Представляешь!

Точно. Литвинов же родился в конце октября.

— Вот это да! — удивляюсь, как будто слышу об этом впервые. — Для папы у меня подарка тоже нет, к сожалению… — стреляю озорным взглядом в сторону Литвинова, не удержавшись. Он приподнимает брови.

— Ещё есть время. День рождения только завтра.

— Вряд ли я смогу остаться до завтра.

— Почему-у-у? — в голосе Иванки опять слёзы.

— Потому что, лапушка, нам нужно домой. У нас дела.

— Алён, ну что ты, в самом деле? Куда вы поедете на ночь глядя? — спрашивает Оля растерянно.

— Я отвезу, — взгляды присутствующих за столом обращаются на Лёшу. — Я не пил, если что, — поясняет.

Решаю не спорить, чтобы не привлекать лишнего внимания. Замечаю, как Литвиновы-старшие обмениваются между собой многозначительными взглядами.

У родителей Лёши удивительное взаимопонимание. Это видно невооружённым взглядом. Они чем-то напоминают мне моих родителей. Папа и мама уже столько лет вместе, что им даже не надо использовать, слова, чтобы понять друг друга.

Думаю, у Оли и Андрея будет когда-нибудь так же. Это как-то сразу чувствуешь, когда смотришь на них. Удивительное счастье — найти такого человека, с которым тебе будет просто хорошо рядом.

Ненароком ловлю взгляд Литвинова. Он наблюдает за мной.

Да, милый. Мы с тобой оба — половинки без целого.

* * *

Вечером, когда Иванка засыпает, лёжа на диване в гостиной у Ермолаевых, а Макс, лениво жуя яблоко и уставившись в телевизор, начинает клевать носом, решаю — пора.

Прикладываю палец к губам, прося сына быть тише, и киваю на дверь.

Оля гремит посудой на кухне. Захожу попрощаться.

— Оль, мы поехали. Иванка спит, и Максу тоже пора укладываться.

— Точно не останетесь? — смотрит на меня, сложив брови домиком.

— Точно. В гостях хорошо, но пора и честь знать, — целую её в щеку. — Спасибо за всё, Оль.

Ермолаева отрезает нам большой кусок торта и упаковывает его в контейнер. Не отказываюсь. Будет чем порадовать Макса утром.

Выходим из дома. Литвинов, одиноко стоящий в свете фонаря, курит рядом с уже заведённым БМВ.

— Готовы?

Киваю положительно. Совместными усилиями усаживаем Макса в кресло Иванки. Занимаю сиденье рядом с водителем.

Лёша уверенно ведёт машину по ночной трассе, придерживая руль одной рукой.

Макс засыпает мгновенно, убаюканный равномерным ходом авто.

— Я познакомилась с твоей женой, знаешь? — говорю ни с того ни с сего.

Стреляет в меня глазами.

— Когда?

— Правильный вопрос — где. Наши дети ходят в один бассейн. Там и «посчастливилось» встретить твою ненаглядную, — сарказм в голосе сдержать не выходит.

— И? Я чувствую подвох.

— Она велела мне держаться подальше от тебя, можешь себе представить? Сказала, что у вас временные трудности.

— Надеюсь, ты не восприняла её слова всерьёз? Олеся немного… того.

— Что есть, то есть, — соглашаюсь с оценкой его бывшей. — Я сама принимаю решения, с кем мне общаться, а с кем — нет.

— Это я уже понял. Я поговорю с ней.

— О, не нужно. Это все равно ни на что не влияет.

Вижу наш дом. Литвинов паркуется. Я отстегиваю ремень, и, взявшись, за ручку, собираюсь покинуть салон.

Он останавливает меня, перехватывая ладонь. Поворачиваюсь, недоумевая. Мол, что?

— Поздравишь? — указывает глазами на табло, где красным горит «00:01».

Ласково глажу его по щеке, задевая кончиками пальцев отросшую за день щетину.

— Поздравлю, — шепчу. — Будь счастлив, Лёша.

Нежно прикасаюсь своими губами к его. Поцелуй целомудренный, без сексуального подтекста.

Замираем, соприкоснувшись. Открываю глаза первой. Его — закрыты. Между бровей — морщинка. Хмурится.

Бодаю кончиком носа его нос и весело говорю:

— Пока.

Глава 35. Беда

Ночью сплю плохо, ворочаюсь.

Вдобавок ко всему за окном начинается «апокалипсис».

Словно в преддверии страшной бури, ветер воет в приоткрытые окна. Вспышки молнии освещают предметы в моей спальне.

Макс, испугавшись грозы, прибегает ко мне.

Молча ныряет под бок. Укрываю его одеялом по самые уши, чтобы раскаты грома, раздающиеся периодически, были не так слышны.