До упора

Мы наполняем тарелки острым тунцом, копченым лососем и роллами с креветками, выложив все из пакетов. Оуэн, должно быть, сильно переоценил мой аппетит, потому что мне он накладывает не меньше, чем себе. Учитывая массаж ног и блюда на ужин – у нас довольно азиатское свидание.

К счастью, я ловлю себя на этой мысли прежде, чем слова успевают слететь с языка, поскольку что? Это не свидание. Оуэн не ходит на свидания.

Я откусываю суши и жую.

– Так ты завязала с выпивкой? – спрашивает Оуэн, набив рот суши. – Это как-то связано с той ночью?

Я глотаю и лукаво смотрю на него.

– А ты как думаешь? Я выставила себя полной засранкой.

Он пожимает плечами и палочками берет еще суши.

– Мы это пережили.

– Как и наша дружба, слава богу.

Не прекращая жевать, он коротко смеется.

– Конечно. Чтобы разлучить нас, Бек, требуется нечто большее, чем одна лишняя рюмка.

Он подталкивает пульт ближе ко мне, предлагая включить все, что захочу.

Я все еще думаю о том, что он сказал. Если мне не изменяет память, это было нечто серьезнее, чем одна лишняя рюмка. Когда закончим есть, я планирую спросить его, как и когда начнется наш маленький эксперимент, но он вдруг придвигается, откидываясь на спинку дивана, и кладет руку на подушку у меня за спиной.

Я прыскаю от смеха.

– Что? – Оуэн смотрит озадаченно, но руку не убирает.

– Это твой ход? – Я хихикаю, вопросительно вскинув бровь.

– Я таким не страдаю, ангел, и ты это знаешь. Поверь мне. – Его взгляд встречается с моим, и сквозь меня пробегает волна горячей дрожи. Кончики его пальцев поглаживают мое плечо, взгляд смягчается.

Я понимаю, что в доме полно членов команды и их друзей. Может, сегодня ничего и не будет. Но, опять-таки, Оуэн смотрит на меня так, будто хочет съесть на десерт.

Черт возьми. В животе у меня порхают бабочки, но я совсем не чувствую неловкости. Может быть, немного нервничаю, но при этом заинтригована.

– Идем, – говорит он, поднимаясь с дивана.

Оуэн подхватывает наши тарелки и пустые контейнеры, относит все на кухню.

– У меня есть что тебе показать. Идем.

Мы направляемся в спальню, и он закрывает дверь.

– Садись. – Он указывает на постель.

Я сажусь, пока он выуживает что-то из ящика комода.

– Видишь эту шайбу? – спрашивает он, вручая ее мне.

Киваю и кручу ее в руках. Выглядит как обыкновенная шайба.

– Это шайба с моей первой игры в Национальной лиге. – Он садится рядом со мной.

– Вау. Круто. – Я проворачиваю ее в руках. – Почему ты захотел показать ее мне?

– К тому времени, как меня пригласили в профессиональную лигу, я играл уже шестнадцать лет. Я знал, как играть, знал, что мне надо делать, вот и все. Но знать не значит делать: я понял, что это совершенно разные вещи. В ту первую игру я был в ужасе. Думал, меня вырвет прямо в шлем, был уверен, что все испорчу. Мне казалось, все считают меня самозванцем.

– Ты? – Я задыхаюсь от изумления. – Но ты всегда такой спокойный, никогда ни о чем не паришься. Ничто тебя не смущает.

Он кивает.

– Теперь да. Но я хочу сказать, что на это требуется время. И совершенно нормально нервничать и даже бояться, Бекка.

Я смотрю с благодарностью, взвешивая его слова.

– Мне потребовалось много месяцев, чтобы найти свой темп, почувствовать, что я вписываюсь в команду, и еще больше времени, чтобы научиться не падать в обморок от нервного перенапряжения на каждой игре.

Мне кажется, я понимаю, о чем он. Это то, что происходит со мной сейчас. Это меня сейчас позвали играть в профессиональной лиге. Я благодарна ему за то, что он указал на очевидное и сделал это так прямо. И что был так добр и осторожен со мной.

Хотя, честно говоря, меньшего я от него и не ожидала.

Положив шайбу на постель, я прикасаюсь к его заросшей щетиной щеке.

– Спасибо, что рассказал мне об этом.

Он встречается со мной взглядом.

– Вне зависимости от того, что будет дальше… черт, даже если ничего не будет… знай, что ты потрясающая просто потому, что смотришь в лицо своим страхам. Я думаю, это, мать его, удивительно.

Он заключает меня в объятия, обхватывая меня своими сильными руками и крепко прижимая к себе. Это так приятно – чувствовать, как он успокаивает меня, даже просто чувствовать его объятия.

Его слова медленно доходят до сознания. Даже если между нами ничего не будет, знать, что Оуэн гордится мной, – это, мать его, круто. И он так божественно пахнет: чистым хлопком и еще чем-то терпким и мужественным.

Еще мгновение я размышляю над его предложением. Хочу ли я, чтобы между нами что-то было? «Да», – немедленно решаю я. Мне будет плохо, если все кончится, не начавшись.

Я прижимаюсь к нему теснее, и когда поворачиваю голову, его губы находят мои. А затем, будто нет ничего естественнее, Оуэн целует меня.

Он начинает медленно, осторожно, я и не представляла, что он может быть таким. Оуэн ничего не делает медленно. Он играет в хоккей с такой яростной решимостью и так агрессивен на льду – я никогда не думала, что он умеет быть таким нежным. Но он нежен. Он берет меня за подбородок, склоняет голову, осторожно углубляя поцелуй.