До встречи с тобой

Забавно… По правде говоря, когда она только пробралась в нашу жизнь, я не вполне ей доверял. Уилл, несмотря на все свое буйство, был уязвим. Я побаивался, что им будут манипулировать. Несмотря ни на что, он богатый молодой человек, и когда поганка Алисия сбежала с его другом, он почувствовал себя никчемным – как и любой на его месте.

Но я видел, что Луиза смотрит на него со странной смесью гордости и благодарности, и внезапно я безмерно обрадовался, что она рядом. Мы никогда не говорили об этом вслух, но мой сын оказался в самом беспомощном положении. Что бы она ни делала, похоже, это давало ему передышку.

Несколько дней в доме стоял слабый, но отчетливо праздничный дух. Камилла исполнилась тихой надежды, хотя не желала этого признавать. Я понимал подтекст: в конце концов, что именно нам праздновать? Я слышал, как она поздно вечером разговаривает с Джорджиной по телефону, подбирая оправдания принятому решению. Джорджина вся в мать: уже изобретала способы, какими Луиза может использовать положение Уилла к своей выгоде.

– Она предложила заплатить за себя, Джорджина, – возразила Камилла. – Нет, дорогая. Полагаю, выбора нет. Время на исходе, и Уилл согласился, так что мне остается только надеяться на лучшее. Полагаю, тебе следует делать то же самое.

Я знал, чего ей стоит защищать Луизу, даже просто быть с ней любезной. Но она терпела девчонку, зная, как и я, что Луиза – наш единственный шанс сделать сына хотя бы отчасти счастливым.

Мы не говорили об этом вслух, но Луиза Кларк стала нашей единственной надеждой сохранить ему жизнь.

Прошлым вечером я зашел выпить с Деллой. Камилла навещала сестру, поэтому на обратном пути мы решили прогуляться вдоль реки.

– Уилл едет отдыхать, – сказал я.

– Замечательно, – откликнулась она.

Бедная Делла. Я видел, как она борется с инстинктивной потребностью спросить о нашем будущем, обсудить, как этот неожиданный поворот может повлиять на него. Вряд ли она когда-нибудь осмелится. Не раньше, чем все разрешится.

Мы шли, любуясь лебедями, улыбались туристам, которые катались на лодках под ранним вечерним солнцем, и Делла рассуждала о том, что путешествие может оказаться просто чудесным и показать Уиллу, что он начинает привыкать к своему положению. Очень мило с ее стороны, учитывая, что в некоторых отношениях у нее есть все основания надеяться на печальный исход. В конце концов, именно несчастный случай с Уиллом нарушил наши планы жить вместе. Она может втайне надеяться, что однажды ответственность за Уилла спадет с моих плеч и я стану свободен.

Я шел рядом с ней, чувствовал ее руку на своем локте, слушал бубнящий голос. Я не мог сказать ей правду – правду, которую знала только горсточка из нас. Если девчонка потерпит поражение со своими ранчо, банджи-джампингом, горячими ваннами и так далее, парадоксально, но она меня освободит. И тогда, если Уилл в конце концов решит, что все же хочет отправиться в это дьявольское место в Швейцарии, я смогу бросить семью.

Я знал это, и Камилла знала. Даже если мы не признавались самим себе. Только смерть сына позволит мне жить собственной жизнью.

– Не надо. – Она заметила выражение моего лица.

Милая Делла. Она всегда знает, о чем я думаю.

– Это хорошая новость, Стивен. Правда. Возможно, это начало новой, независимой жизни Уилла.

Я накрыл ее ладонь своей. Мне не хватало смелости признаться, что́ я думаю на самом деле. И не хватало смелости ее отпустить… а может, и свою жену тоже.

– Ты права. – Я заставил себя улыбнуться. – Давай надеяться, что он вернется, переполненный впечатлениями о канатах и прочих ужасах, которыми молодые люди щекочут друг другу нервы.

– Смотри, как бы он не захотел устроить что-нибудь в замке. – Она пихнула меня в бок.

– Сплав по бурному рву? – предположил я. – Неплохое развлечение для следующего летнего сезона.

Захваченные этой невероятной картиной, мы хихикали всю дорогу до лодочного сарая.

А потом Уилл подхватил пневмонию.

22

Я вбежала в отделение интенсивной терапии. Из-за спутанного плана больницы и врожденного отсутствия какого-либо внутреннего компаса я искала реанимацию целую вечность. Пришлось спросить три раза, прежде чем меня направили в нужную сторону. Наконец я, задыхаясь и ловя ртом воздух, распахнула двери отделения C-12 и увидела в коридоре Натана, который сидел и читал газету. Он поднял взгляд, когда я вошла.

– Как он?

– На кислороде. Стабилен.

– Я не понимаю. В пятницу вечером он был здоров. В субботу утром немного кашлял, но… но это? Что случилось?

Мое сердце колотилось. Я на мгновение присела, пытаясь перевести дыхание. Мне пришлось немало побегать, после того как я часом раньше получила эсэмэску от Натана. Он сел прямо и сложил газету.

– Это не в первый раз, Лу. В его легкие попадают бактерии, механизм кашля не работает как надо, и здоровье ухудшается час от часу. В субботу днем я пытался применить кое-какие технологии очистки, но ему было слишком больно. Резко поднялась температура, закололо в груди. Вечером пришлось вызвать «скорую».

– Черт! – Я согнулась пополам. – Черт, черт, черт! Можно мне зайти?