До встречи с тобой

Возможно, это звучит немного эгоистично, но мне не нравится отставать в учебе, и перерыв в трагедии Лу принес желанное облегчение. Находиться рядом со страдальцем несколько утомительно. Его можно жалеть, однако все равно хочется, чтобы он собрался. Я мысленно сложила семью, сестру и беспорядок в ее личной жизни в папку, закрыла ящик и сосредоточилась на освобождении от уплаты НДС. По бухгалтерскому учету я шла второй и не намеревалась отставать только из-за причудливой системы единой ставки Управления по налогам и таможенным сборам Великобритании.

Домой я вернулась в четверть шестого и положила свои папки на стул в прихожей. Все уже болтались возле кухонного стола, а мама начала накрывать. Томас запрыгнул на меня, обхватив ногами за талию, и я поцеловала его, вдыхая чудесный запах маленького мальчика.

– Садись, садись, – пропела мама. – Папа только что пришел.

– Как твои книги? – спросил папа, вешая пиджак на спинку стула.

Он всегда осведомлялся о «моих книгах». Как будто они жили собственной жизнью и за ними нужно было присматривать.

– Спасибо, хорошо. Я одолела три четверти второго тома «Бухгалтерского учета». А завтра займусь корпоративным правом. – Я отлепила от себя Томаса и, потрепав по шелковистой макушке, посадила на соседний стул.

– Слыхала, Джози? Корпоративное право.

Папа стащил картофелину с блюда и засунул в рот, пока мама не видела. Похоже, ему нравилось, как звучит «корпоративное право». Мы немного поболтали о содержании учебника. Затем поговорили об отцовской работе – в основном о том, как туристы все ломают. За ними нужен глаз да глаз! Даже деревянные столбики ворот на парковке приходится менять раз в несколько недель, потому что недоумки не в состоянии проехать в проем шириной двенадцать футов. Лично я повысила бы цену билета, чтобы покрыть издержки, но кто меня спрашивает.

Мама закончила накрывать на стол и наконец уселась. Томас ел руками, когда думал, что никто не видит, и, таинственно улыбаясь, тихонько повторял «задница», а дедушка ел и глядел в потолок, словно думал о чем-то совершенно постороннем. Я взглянула на Лу. Она смотрела на тарелку и гоняла по ней жареную курицу, точно пыталась ее закопать. «Дело плохо», – подумала я.

– Ты не голодна, милая? – проследив за моим взглядом, спросила мама.

– Не очень, – ответила сестра.

– Слишком жарко для курицы, – признала мама. – Просто хотелось немного тебя подбодрить.

– Ну… так ты расскажешь, как прошло собеседование? – Папа замер с вилкой на полпути ко рту.

– А-а, собеседование… – Лу казалась рассеянной, как будто папа припомнил дела пятилетней давности.

– Да, собеседование.

– Хорошо. – Она наколола на вилку крошечный кусочек курицы.

Папа взглянул на меня. Я чуть пожала плечами.

– Просто хорошо? Разве тебе не дали понять, как ты справилась?

– Дали.

– Что?

Сестра продолжала смотреть на тарелку. Я перестала жевать.

– Они сказали, что искали именно такого студента. Я пройду базовый курс, это займет год, а затем мне его засчитают.

– Потрясающая новость! – Папа откинулся на спинку стула.

– Отличная работа, милая. – Мама похлопала Лу по плечу. – Просто блестяще!

– Не слишком. Вряд ли я смогу позволить себе четыре года обучения.

– Не волнуйся об этом сейчас. Серьезно. Посмотри, как успешно справляется Трина. Эй! – Он ткнул Лу в бок. – Мы что-нибудь придумаем. Мы всегда что-нибудь придумываем, правда? – Папа широко улыбнулся нам обеим. – Похоже, удача повернулась к нам лицом, девочки. Нашу семью ждет счастливое будущее.

И тут Лу внезапно разрыдалась. По-настоящему разрыдалась. Она плакала, как Томас, выла, заливаясь слезами и соплями. Ей было плевать, кто услышит, ее всхлипы ножом вспороли тишину в маленькой комнате.

Томас смотрел на нее, открыв рот, так что мне пришлось посадить его на колени и отвлечь, чтобы он не расстроился тоже. И пока я играла с кусочками картошки и разговаривала с горошком смешным голосом, она все рассказала родителям.

Она рассказала им все: о Уилле, шестимесячном контракте и о том, что случилось на Маврикии. Мамины руки взлетели ко рту. Дедушка помрачнел. Курица остыла, подливка застыла в соуснике.

Папа с недоверием качал головой. Когда сестра подробно описала, как летела домой с побережья Индийского океана, и шепотом повторила свои последние слова миссис Трейнор, он отодвинул стул и встал. Потом медленно обошел стол и заключил Лу в объятия, как в детстве. Он крепко прижимал ее к себе, очень крепко.

– О господи, бедный парень. И бедная ты. О боже!

Кажется, я никогда еще не видела отца настолько потрясенным.

– Какой кошмар.

– Ты все это пережила? И не сказала нам? Прислала открытку о подводном плавании – и все? – Голос матери был недоверчивым. – Мы думали, это лучший отдых в твоей жизни.

– Я была не одна. Трина знала. – Лу посмотрела на меня. – Она очень мне помогла.

– Ничего я не делала, – сказала я, обнимая Томаса. Мама поставила перед ним жестянку с шоколадными конфетами, и он утратил интерес к разговору. – Только слушала. Ты все сделала сама. Ты сама все придумала.

– И что толку? – Лу прислонилась к отцу, в ее голосе звенело отчаяние.