До встречи в Бомбее

С застывшим выражением лица Мэдди покачала головой. Еще несколько секунд она изучала листок. Ей хотелось, чтобы он сообщил что-то другое, что угодно, только бы не то, чего она боялась больше всего. Понимая, что долгое ожидание не изменит того, что уже произошло, и что посыльный прав — ей нужно прочитать, что там написано, она передала Айрис матери и трясущимися пальцами вскрыла телеграмму.

Мэдди стояла неподвижно. Даже не дышала. Она просто читала слова снова и снова, но их смысл казался ей невозможным.

Откуда-то послышались взволнованные голоса родителей и Деллы. Они задавали вопросы. Где-то на лужайке закричал павлин, а наверху в доме хлопнула дверь. Все это происходило в другом мире — мире, в котором его уже, по-видимому, не было. «Убит в бою», — говорилось в телеграмме. Не «пропал», как Фразер. Не «проходит лечение». А «убит».

Она в это не верила.

Мэдди была просто не в состоянии поверить. Он не мог погибнуть. Просто не мог. Она бы знала, догадалась бы…

Она уронила телеграмму на землю, повернулась к матери и взяла Айрис на руки, которые уже не дрожали.

— Мэделин? — проговорила Элис. — Что случилось?

— Мне нужно написать командиру Люка, — ответила она. — Произошла ужасная ошибка.

Гай навестил Питера в переоборудованном из вокзала базовом госпитале на набережной д’Эскаль в Гавре. Он приехал при первой возможности, но к тому времени с момента ранения Питера прошел почти месяц. Гай узнал о том, что произошло с ними обоими — с ним и с Люком, от наика из подразделения Питера. В его эвакуационный пункт, представлявший собой полевой госпиталь с палатами и операционными, раскинувшийся прямо за линией фронта в районе Ипра, доставляли рядовых Индийской армии с осколочными ранениями в грудь и пострадавших при газовых атаках. К своей великой печали, Гай узнал от наика про подполковника, которого принесли на носилках накрытым с головой и бросили на землю, чтобы потом похоронить, и про раненного в ногу майора. Тот наик пытался сорвать с себя наркозную маску, когда его самого клали на операционный стол. Он бушевал от гнева из-за этой войны, из-за оружия, из-за маленькой дочки, о которой подполковник был так счастлив узнать. «У него есть фотография, она была с ним…»

Гай пытался успокоить его, хотя и сам был потрясен до глубины души. В его представлении Люк и Питер были всё такими же, какими он видел их в Бомбее — не в последнее время, а в прежние годы, когда Люк впервые приехал туда и вместе с Питером валял дурака в клубе «Джимхана», когда они гонялись друг с другом по полю для поло. Всего того счастья уже не вернуть. Оно теперь в прошлом. И в конце концов Гай попросил одного из хирургов заменить его на операции, потому что руки отказывались ему повиноваться. Он испытал почти облегчение от того, что, даже несмотря на его жалкую ревность, смерть Люка вызвала в нем неподдельную скорбь и чувство отчаяния и опустошения из-за Мэдди, несчастной, многострадальной Мэдди…

Он хотел отправить ей соболезнования, какой бы ни был от них толк, проявить любовь еще и к маленькой Айрис, которой теперь не суждено узнать своего папу. Но Элис его опередила.

«Я бы ни за что не побеспокоила тебя, — писала она, — особенно по такому поводу. Ведь я могу только догадываться, с чем тебе приходится иметь дело на фронте. Но я слишком переживаю, поэтому не могу ничего не предпринимать. Видишь ли, Мэделин не желает принимать его гибель — не плачет и не горюет, а беспрерывно строчит письма командиру Люка и в Генеральный штаб, где просит, чтобы они его нашли. Она даже попросила тетю Эди поехать в Лондон и обойти все больницы. Ричард сказал ей, что в этом нет смысла, но только разозлил ее до такой степени, что мне еще не доводилось видеть ее такой. Гай, это ненормально. Следует ли нам показать ее какому-то специалисту? Ей надо помочь? Все-таки она только что родила Айрис, и я боюсь, что все это стало для нее слишком большим ударом…»

Гай написал ответ, где, выразив Элис благодарность, что она все-таки его побеспокоила, постарался убедить ее не портить зря себе нервы. Также он написал, что, к сожалению, нет никакой вероятности того, что Мэдди может оказаться права; он сам разговаривал с одним из рядовых, присутствовавших на похоронах Люка. «Не торопитесь, однако, кому-то показывать ее, — посоветовал он, не желая, чтобы кто-нибудь случайно направил ее по ложному пути. — Дайте ей время. Я уверен, что это естественная реакция. Как она ладит с Айрис?»

«Ослеплена любовью, — написала в ответ Элис, — как и все мы. Этот ребенок — единственный человек на свете, способный заставить маму улыбнуться».

«Тогда я тем более уверен, что у вас нет поводов для беспокойства, — ответил Гай, у которого сердце заныло, когда он представил себе Мэдди с дочкой. — Мой ей совет: проводить как можно больше времени с малышкой. Я не сомневаюсь, она примет все, как оно есть, когда придет время. Передайте, пожалуйста, Делле, что завтра я собираюсь навестить ее брата. А я передам ему горячий привет от нее».