До встречи в Лондоне

- Не… К счастью, насквозь. Крови вытекло только много.

Толя Троицкий, кажется, разгадал и описал его совершенно верно. На бандита не похож. Даже с учетом тех университетов, что он прошел среди шпаны и уркаганов поселка Майский, в армии и милиции…

Сомнения Ледникова в том, что Горегляд в одиночку не мог провернуть всю эту операцию с Муромскими и Гланькой, переросли в уверенность. И теперь самое главное - выведать, кто за ним стоит. Потому что сам он из игры явно выпадает, а вот тот, кто за ним, остается. А значит, процесс не закончен.

Когда Горегляд со стоном вытянул ногу, Ледников приступил к собеседованию, именно в таком жанре он собирался для начала построить разговор. А там видно будет, может, придется и сменить пластинку.

- Что с Муромским? - резко спросил он.

- С каким?

- С Рафой. Что со старшим, я знаю.

- А-а… Не знаю я.

- Что значит - не знаю? - повысил голос Ледников.

- То и значит! - нахохлился Горегляд. - Сбежал он. Ночью. Куда делся, понятия не имею.

Ничего себе поворот сюжета! Ледников с сомнением посмотрел на понурого Горегляда.

- А может, это ты его убрал, а? Придушил, спрятал, а теперь рассказываешь мне сказки!

- Да не сказки!.. На кой мне его душить? Он в таком состоянии был… Может, жив, а может, и нет уже.

- Что же ты с ним делал? Наркотики, что ли, колол?

- Да нет, таблетки в еду добавлял. Аналог азалептина. Он от них как в затмении все время был.

Значит, азалептин. Применяют при шизофрении, маниакальном синдроме и маниакально-депрессивном психозe, вспомнил Ледников. При лечении могут наблюдаться мышечная слабость, сонливость, спутанность сознания… В последнее время именно азалептин очень часто используется при криминальных отравлениях. Почему-то именно им промышляющие девицы вводят в состояние затмения своих клиентов. Его просто добавляют в водку, в пиво, в вино, и «пациент» вырубается. Через сутки приходит в себя. Правда, тут все зависит от дозы. Азалептин стал даже популярнее клофелина. А клофелином сейчас чаще всего пользуются при суициде, то есть его теперь предпочитают в основном самоубийцы.

Теперь пора его несколько оглоушить, решил Ледников. Дать понять, что у нас такие длинные руки и мы так много знаем, что темнить не стоит.

- Руслана ты специально не предупредил о покушении?

- Руслана? - честно изумился Горегляд. - А-а… При чем тут Руслан? Откуда вы знаете?

- Сам знаешь, при чем. Ты даже не представляешь, как много я о тебе знаю, - многообещающе сказал Ледников. - Так что было с Русланом? Ты же знал, что на него готовится покушение?

Леня облизнул губы. Он смотрел в землю и ничего не говорил. Видимо, пытался сообразить, какое отношение имеет давнишняя история с его приятелем к нынешним делам. Наконец он затравленно сказал:

- Да он сам все знал! Что ему было рассказывать? Сам все знал. У них там тогда настоящая война шла.

- За наследство Джуса?

- Ну да…

- А Джуса действительно Руслан убрал?

- Откуда я знаю? Он в таких вещах мне не исповедовался.

- Но он же был в этом заинтересован?

- Был. Но не настолько, чтобы убивать. Он просто хотел отодвинуть его в сторону, чтобы самому распоряжаться всем бизнесом.

Горегляд поднял на Ледникова затравленные глаза:

- Зачем вам все это?

- А ты догадайся сам, ты же опер!

Горегляд только еще сильнее понурился. Он явно растерялся. Готовился-то он к одному разговору, а тут…

- Видишь ли, Леня, я пытаюсь понять, на что ты способен. На какие такие злодейства. Чего от тебя ждать? Что у тебя на душе лежит?

- Что лежит, все мое, - криво улыбнулся Леня. - Я сам за все отвечу.

- Конечно, ответишь, - не стал возражать Ледников. - А теперь я хотел бы услышать все о твоих делах с семейством Муромских. Давай с самого начала…

Ледников уселся на поваленное дерево напротив Лени и выжидательно уставился на него.

Из того, что рассказывал Леня, что написал Толя Троицкий, что знал сам Ледников, постепенно нарисовалась такая картина…

Вся эта кутерьма началась, когда Леня служил в армии. Он воевал в «горячих точках», был ранен, а в это время настоящими героями страны становились те, кто сделал сказочное состояние на обломках империи. О них трубили газеты, их показывало телевидение, а уж слухи об их богатстве ходили самые фантастические. Среди этих героев был и Муромский. Вот тогда-то город и поселок Майский вспомнили своего блудного сына. Поползли самые дикие слухи о тех временах, когда Муромский химичил в местной типографии, и кто-то вспомнил о его близости со Светой Горегляд, а потом, само собой, сын Светы превратился в сына Муромского.