До встречи в раю

И никто не стал складировать автоматы в одну миролюбивую кучу. Остался Карим в полном одиночестве. Даже кто-то свистеть начал. Вот тут Верховный и предложил консенсуса и плюрализма ради расстрелять оппозиционера. Всем это сразу понравилось. Правда, нашелся один куражист, пожизненное, говорит, ему заключение присудим. Но тут насчет этого умника тоже конкретное предложение поступило. И тот, переменившись в лице, сразу усох.

А Карима расстреляли. Тут же, у любимой зэками липы. Печаль была большая: все до конца не верили, что выскочат пульки…

Старушка Малакина пряталась под Священной Кроватью. Она мелко крестилась и бормотала: «Свят, свят…» Василиса Карахановна и в кокон бы свернулась, да брюшко мешало. Потом тихой гадюкой она уползла, пролезла в щель, а позже ее видели на базаре.

Бывшие арестанты явились к концу празднества. Они плотно обступили Автандила, а Вулдырь жарко нашептал ему на ухо — напомнил, кто брал склад с оружием, и намекнул, что нехорошо присваивать чужое. И Верховный тут же согласился — уж слишком тесным было кольцо «друзей». Сразу же и порешили: автоматы оставить у гвардии и бывших депутатов.

Арестанты деловито подогнали три грузовика, загрузили оружие и патроны — на сей раз обошлось без перестрелки — и тут же ринулись в стихию свободного рынка. Как угорелые мотались они по городу, давя собак и кошек. Они тормозили у придорожных блок-постов, торопливо показывали свой товар. Автоматы щупали, восхищались, но не покупали — все знали, что полк захвачен бандитами и психами, вещички ворованные, вернется дядька Лаврентьев и непременно заберет. Другие, посмелей, обещали деньги завтра, но оружие просили сегодня. Слабонервные запаниковали: им нужно было все и сразу. Они начали стонать и укорять Вулдыря, но тот быстро отбился: кому не нравится, могут вылезать из кузова. Желающие — с автоматом.

Наконец остановились у штаба и сразу подцепили вихляющегося мужичка с рваной бороденкой и битыми зубами. Он въехал сразу, попросил подождать, привел еще одного вихляющегося, а также бывшего комсомольского работника, а ныне большого курбаши по имени Джеги… Тот сразу все понял — в руководстве комсомолом дураков не держали…

— Сколько? — спросил он.

— Восемьсот баксов за штуку. Даем пятьдесят стволов и бесплатно патроны, — ответил Боксер. Вулдырь прятался в кузове, прикрыв для надежности лицо прикладом.

Джеги цокнул языком, что означало: «Ну ты и загнул, парень! Таких цен за ворованные стволы не дают».

Боксер нервно оглянулся на товарищей в кузове, но все почему-то притихли.

— А сколько дашь? — спросил он.

— Девяносто.

— Ну-у… — протянул Боксер. — За новый ствол! Хотя бы пятьсот.

— Хорошо. Но только через неделю, — согласился хитрый Джеги.

— Надо сейчас!

— Ладно, девяносто и пару золотых слитков по двести граммов.

— Проси по сто долларов и соглашайся, — послышался могильный голос Вулдыря.

На том и порешили. Заехали во внутренний двор и, держа автоматы на изготовку, скинули пятьдесят штук. Сразу же получили расчет.

И тут арестантов прорвало. Заголосили, как на заправской бирже:

— Танки бери!

— Автомобили есть!

— Рис, тушенка, сахар, масло покупай!

— Бензину — залейся!

И Джеги понял: это его шанс. Он попросил подождать и стремглав бросился на второй этаж. Но к Лидеру его не пустили: он давал очередное интервью американскому телевидению. Джеги спустился, стал лихорадочно объяснять, что без деда такие дела не решаются, надо подождать, пока у журналистов не иссякнут вопросы. Хотя понимал, что у Кара-Огая с окончанием вопросов не обязательно кончаются ответы. Арестанты зашумели, кожей чувствовали, как коротко время и как остро пахнет оно деньгами.

Наконец дверь Лидера отворилась. Джеги увидел взлохмаченную девицу с сигаретой в бледных губах, пепел сыпался на ковровую дорожку, она посмеивалась, говорила «о’key» и другие иностранные слова. За ней с тяжелым операторским скарбом в руках проглядывал русский парень Сидоров.

Совершенно верно, Фывап Ролджэ вновь посетила южные земли былой империи. Попрощавшись в третий или четвертый раз, лохматулька спустилась, прошмыгнула мимо трех угрюмых грузовиков. (О, если б она знала, какой могучий материал упустила!) Фывапка лишь попросила оператора снять отдыхающих на лавочке боевиков. Те с удовольствием зашевелились, дружно показали американскому народу рогульки из пальцев. В последнее время журналисты стали привычными, как статуя вождя в парке, и бедовые парни прекрасно знали, чего надо снимающей братии.

Джеги ворвался в кабинет шефа и с ходу начал перечислять товары. Проницательный Лидер сразу понял, что это не горячка и не бред, а вполне естественная реакция психики на запах крупной наживы. Он глянул в окно:

— Эти?

— О да! — пылко воскликнул Джеги. — Я уже купил у них сорок автоматов на деньги моей группы.

Он не смог удержаться от легкого вранья.