До встречи в СССР! Империя Добра

«На твоё письмо кроме сокрушения ответствовать не могу… Что делать, когда таких союзников имеем… Я себя зело безсчастным ставлю, что я сюда приехал; Бог видит моё доброе намерение, а их и иных лукавство; я не могу ночи спать от сего трактования…»

Чем сильнее становилось Русское Добро, тем сильнее ненавидело его Мировое Зло. Вот, например, малоизвестная, но интересная деталь. После Ништадтского мира, завершившего в 1721 году Северную войну, Пётр по просьбе российского Сената принял титул Императора Всероссийского. Европу от этой вести как током ударило. Признать такой титул — значит юридически, официально признать Россию великой европейской державой. Так вот, уважаемый читатель, сводка по годам.

Сразу выступила с признанием новой империи только Пруссия. Даже любимая Петром Голландия колебалась год — до 1722-го.

Вроде бы «союзная» Дания признала за российскими самодержцами право именоваться императорами в 1723 году. Побеждённая Швеция — в 1733-м. «Германская» империя австрийских Габсбургов — в 1747-м.

Франция — в 1757 году. Испания — в 1759-м.

Рекорд тупой злости поставила Польша. Она признала новый статус России в 1764 году — через 43 года после принятия титула Петром!

Так что задача «свободно распознавать и изучать Добро и Зло», поставленная перед русскими Петром, оказалась навсегда актуальной. Увы, мы слишком плохо прислушивались к совету Петра Великого, и Мировое Зло слишком часто оставляло Русское Добро в дураках.

И оставляет по сей день.

С одной стороны — это удручает. Но в то же время это доказывает, что русский народ в основе своей привержен Добру. Ведь Добро всегда немного простодушно. Добрый человек судит по себе, он склонен верить другим и поэтому нередко обманывается. Злого обмануть нельзя — он не верит никому и не любит никого, кроме самого себя. Зло если во что и верит, так в силу Зла. И поэтому Зло нельзя убедить. Его можно только сломить!

И сломить Зло — это право и долг Добра. Разрушение Зла — это первый шаг к созданию нового Добра.

Вот ещё один — удивительный и малоизвестный факт!

В своей «Истории Петра Великого» французский просветитель и философ Вольтер написал о Полтавской битве, что это единственное во всей истории сражение, следствием которого было не разрушение, а счастье человечества, ибо оно позволило Петру идти дальше по пути преобразований.

Оценка, лестная не только для Петра, но и для любого русского! Битва, и вдруг — созидательная! Парадокс?

Нет! Просто особенность русской судьбы!.. Если Россия воевала, защищая себя — а она почти всегда воевала только так! — то тем самым Россия защищала общечеловеческие идеи вселенского Добра. Война никогда не была для русских забавой или поживой. Она всегда была для России тяжкой ношей.

Россия воевала много, но она всегда воевала во имя созидания и укрепления своей собственной Державы, а не в целях разрушения и уничтожения чужих государств. Россия всегда воевала на стороне Добра. А Пётр, пусть сам того и не зная, следовал давней традиции легендарных праславянских Кузнецов-змееборцев, готовых к войне со Злом, но внутренне ориентированных на Добро и Мир.

Историк Костомаров — относившийся к Петру лицеприятно и склонный к показу неблаговидной стороны Петровской эпохи, тем не менее признавал, кроме прочего, гигантский чисто человеческий масштаб Петра. Костомаров писал:

…

«…Пётр, как исторический государственный деятель, сохранил для нас в своей личности такую высоконравственную черту, которая невольно привлекает к нему сердце: та черта — преданность той идее, которой он всецело посвятил свою душу в течение своей жизни. Он любил Россию, любил русский народ… За любовь Петра к идеалу русского народа русский человек будет любить Петра до тех пор, пока сам не утратит для себя народного идеала…»

О каком монархе, в какую историческую эпоху и в какой стране можно было сказать так, как это сказал о Петре Костомаров? Но только ли заслуга в том Петра? И не рождение ли великого нашего Реформатора в Русской Вселенной стало основной причиной того, что Пётр стал тем, кем он стал?

Петровское Добро, познавая Зло, воспитывало в себе и новое чувство национального и человеческого достоинства. Это хорошо проявилось уже у юного Петра, во время великого посольства в Европу и как в капле воды отразилось в одной вроде бы мелкой, а на самом деле очень существенной детали.