До встречи в СССР! Империя Добра

В Лондоне Пётр познакомился со смотрителем Лондонского монетного двора. Английское монетное производство размещалось в замке Тауэр, который служил также государственной тюрьмой. А смотрителя звали… Исаак Ньютон. Великий физик не гнушался заниматься прозаическими проблемами, да и жить на что-то надо было.

Общий язык юный царь и великий учёный нашли быстро. В частности, Пётр проявил живой интерес как к самому оборудованию двора, так и к принципам проводимой в Англии монетной реформы.

А вскоре денежная реформа началась и в России. К 1700 году в Москве действовало — в дополнение к Кремлёвскому — еще два монетных двора, в Китай-городе и в здании Земского приказа. Чеканилась серебряная монета, медная монета, а с 1701 года начали чеканить русский золотой червонный, равный по весу и пробе европейскому дукату.

В Европе все надписи на монетах (их называют легендами) делались на латыни. Однако на всех русских деньгах легенды были на русском языке. Так решил царь. Когда вопрос обсуждался, кое-кто возражал Петру: мол, монеты с одной лишь русской легендой не будут приниматься за границей. Предлагалось хотя бы на одной стороне делать латинскую надпись.

И тут великий Реформатор ответствовал, что за такой совет он спасибо никому не скажет. Зато охотно поблагодарит того, кто подскажет, как сохранить монету внутри государства, а не как поскорее выпустить её из страны.

Надо ли комментировать этот ответ Петра в «России» президента Медведева и премьера Путина? Сегодня на «россиянских» почтовых марках вместо ёмкой и весомой надписи «СССР» рядом с надписью «РОССИЯ» мы видим написанное на неведомом языке, но — латиницей слово «ROSSIJA».

Интересно, что сказал бы по этому поводу незабвенный царь Пётр?

ЧЕРЕЗ сто пятьдесят лет после смерти Петра историк Николай Костомаров в своём очерке «Пётр Великий» заявлял:

…

«Нового человека в России могло создать только духовное воспитание общества, и если этот новый человек где-нибудь заметен в деяниях и стремлениях русского человека настоящего времени, то этим мы обязаны уже никак не Петру».

Конечно, Костомаров написал глупость. На самом деле всё обстояло, как говорят математики, «с точностью до наоборот». Достаточно вспомнить наказ Петра: научиться «свободно распознавать и изучать добро и зло». Тираны и деспоты к такому не призывают!

Уже в наше время злобствующие антисоветчики говорят примерно то же, что Костомаров написал об эпохе Петра, об эпохе Ленина и Сталина. Они хотят представить эту эпоху как чёрную, бездуховную полосу нашей истории.

Как подло!

И как — в конечном счёте — глупо!

Петровскую эпоху мало определять как эпоху открытий. Она сама — вся открытие, потому что лишь с неё начинается соединение русской смётки и отваги с европейским знанием. И одним из главных достижений этой эпохи надо считать новый массовый тип русского человека, созданного волей и гением Петра.

Деятельные русские люди были в России и до Петра… А вот образованные деятельные русские люди… Такие в массовом количестве появились лишь в петровской России, и с годами их число умножалось, стремление к знаниям не глохло, а росло.

Так, новые учёные, петровские геодезисты, начали огромную работу по научной съёмке территории восточной России. Они приступили к освоению северных пространств Тихого океана. Их надо было обойти в вёдро и в ненастье. Обойти, изучить и положить на карты.

Пётр Чичагов, Алексей Кушелев, Михаил Зиновьев, Пётр Скобельцин, Пётр Чаплин, Василий Шетилов, Иван Свистунов, Дмитрий Баскаков, Иван Евреинов, Фёдор Лужин…

Всё — молодые ребята.

Все имена — русские.

И все — петровские питомцы.

Два последних из этого списка, Евреинов и Лужин, в июне 1721 года впервые достигли центральной группы Курильских островов до Симушира включительно. И четырнадцать из них нанесли на карту. В конце 1722 года Евреинов в Казани лично представил царю-труженику сводную карту Сибири, Камчатки и Курильских островов. Это было почти триста лет назад!

На Дальний Восток их послал непосредственно Петр. Он приказал, чтобы геодезисты Иван Михайлов Евреинов и Фёдор Фёдоров Лужин досрочно сдали экзамен за полный курс Морской академии, в которой они обучались, и во главе отряда из двадцати человек отправились на выполнение дальнего секретного задания.

Кормщиком у них был архангельский помор Кондратий Мошков, посланный по распоряжению опять же Петра из Архангельска в Охотск. Позднее Мошков плавал с Берингом и Чириковым, а в 1732 году вместе с Фёдоровым и Гвоздёвым достиг северо-западного «носа» Америки.

Маршрут Евреинову и Лужину определил сам царь:

…

«До Камчатки и далее, куды вам указано, и описать тамошние места, где сошлася ли Америка с Азией…»