До второго потопа

Еще в темноте заняли боевые позиции. Ровно в шесть в зенит с шипением пошли три сигнальные ракеты, и линия фронта окрасилась вспышками выстрелов, белые сполохи озарили темные низкие облака. Севкина батарея вела огонь по укреплениям в редком кустарнике вдоль реки. Булай давал команды, как на учениях и так увлекся, что забыл, что это совсем не учения. Но потом в грудь словно толкнуло – ведь это война. Стреляли недолго, всего пять минут, экономили снаряды. Канонада затихла и в атаку пошли штурмовые группы с танками впереди. За танками перебежками, быстро растворяясь в темноте, двигалась пехота. Булай получил приказ перенести огонь на укрепления на правом берегу, откуда заливисто трещали крупнокалиберные пулеметы и бухали укрытые в капонирах пушки. Немецкие доты обнаружили себя огнем, и Севка приказал выцеливать их по трассерам, рассекавшим темноту.

А танки уже приближались к первой линии немцев. Мощный рык КВ впечатлял. Их было всего несколько среди двух десятков тридцатьчетверок, но внимание всех было приковано именно к ним. Эти многотонные гиганты катили к позициям врага с таким неодолимым напором, что казалось, нет на свете сил, способных их остановить. Иногда от их брони отлетали искры, высеченные снарядами немецких противотанковых пушек. Но они не замедляя хода, достигли немецких окопов и начали раскатывать их, давая возможность пехоте подтянуться. Немцы сопротивлялись зло и цепко. Они забрасывали танки гранатами и подожгли три машины. Но танкисты сделали свое дело – первая цепь пехоты дошла до окопов и обрушилась в них. Началась рукопашная схватка. Потом подоспела еще одна волна и через несколько минут рукопашная стала затихать. Танки выкатились на лед Волги, и это было неожиданностью для врага. Он не ожидал, что многотонные машины пойдут по речному льду, и противотанковых орудий у него здесь было негусто. Сама природа помогала советским танкистам, единственный раз, за всю войну сковав реку метровым слоем льда. Танки быстро преодолели подъем и начали штурм второй полосы укреплений. Здесь немцы закопались глубоко в землю, загородились четырьмя рядами колючки и минными ловушками. Потери танков росли. В рассветной мгле было видно, что несколько машин осталось на минном поле. Но остальные подмяли колючку и начали утюжить окопы вместе с пулеметными гнездами. В воздухе стоял адский грохот. Следовавшая за танками пехота, оставляя на льду десятки убитых, приблизилась ко второй линии и по танковым следам устремилась через колючку к окопам. Немцы сопротивлялись с крайним ожесточением. Они шли в контратаки в местах прорывов советских солдат. Поле боя густо усеялось убитыми, но все новые цепи пехоты поднимались по склону. Наконец сопротивление немцев стало ослабевать и приобрело очаговый характер. Танки ушли вглубь, а Булай получил приказ перебазироваться на правый берег и обеспечить их прикрытие на той стороне. Когда артиллеристы перетащили на лошадях орудия через Волгу и поднялись по круче, перед ними открылась панорама встречного боя. Наши танки вырвались на оперативный простор, увлекая за собой пехоту, но тут из отдаленного перелеска по ним ударила артиллерия, и выкатило несколько десятков Т-3 и Т-4. За ними рядами шла пехота с автоматами наперевес. Уже рассветало, и видимость позволяла рассмотреть противника. Булай не отрываясь смотрел в бинокль на врагов, которых видел впервые в жизни. Они шли во весь рост, будто на прогулке, даже весело. Немцы чувствовали себя хозяевами этой земли, всем видом демонстрируя презрение к смерти, и к тем, кто наводит на них прицелы своего оружия. «Похоже, панцергренадеры» – подумал Севка с нарастающей ненавистью в душе – ишь, расшагались…» Он слышал об этих танковых гвардейцах, отличавшихся особой отвагой и выучкой. Немцы организовали контратаку по всем правилам военного искусства. Их артиллерия образовала вал взрывов, накрывая советские машины. На поле загорелось еще несколько советских танков. Затем огневой вал переместился на пехоту, и она залегла. В дополнение ко всему в просветлевшем небе появились бомбардировщики Ю-87, которые с невыносимым воем сирен начали пикировать на залегшую пехоту. За всем этим валом огня немецкая армада продолжала свое неспешное, но неумолимое движение. Севка разглядывал маленькие коробочки танков, вылезавшие из балок, низин и уже вплотную накативших на немногочисленные советские машины. Они охватывали русских в клещи. «Как тараканы» – думал он, ощущая в себе нервную дрожь.

Телефонист протянул Булаю трубку:

– Пятый, пятый – услышал он в ней дребезжащий голос комполка, – накрой пехоту, пехоту накрой, соколик. Сам наведешь?