До второго потопа

– Понятное дело. Но на то нас и учили в разведшколе, чтобы не только копать, но и из осколков собирать. Пока аккуратно получай сведения о тех структурах, которые трудятся в твоем окружении. Это тоже немало. Поступай на работу в «Свободу». Это же филиал того сундука, в котором лежит «кащеево яйцо».

– Как же они все мне противны, эти изолгавшиеся дятлы.

– Я тебя понимаю, но таблеток против рвоты у меня нет. Иди наниматься в этот нужник. Софья поможет.

– Тогда присваивай мне новое звание: агент-ассенизатор.

– Хорошо, выйду перед Центром с ходатайством присвоить тебе звание старшего агента-ассенизатора. Когда, примерно, испечется твой пасквиль?

– Понятия не имею. Как главные повара скажут, так и будет. Я для них только упаковка. Такая мерзость, быть в этом качестве.

– Это тебе за грехи.

– Знаю и молчу.

31 Адольф Гитлер

Адольф любил перед сном вспоминать свое детство. Ночные путешествия в прошлое превратилось в побеги, спасавшие его от невыносимых нервных нагрузок. Ложась в постель, Адольф пытался забыть все, что делал днем и заставлял себя прогрузиться в безоблачное время в городке Браунау-на Инне, на границе Австрии с Баварией, где когда-то родился и вырос. У него было благополучное детство. Отец служил таможенным офицером, и хотя не зарабатывал больших денег, был уважаемым человеком. Ади с удовольствием вспоминал чинную и спокойную атмосферу в их небогатом домике, где свято блюлись традиции предков и велись разговоры о моральных ценностях. Восьми лет от роду мальчика отдали в школу при бенидиктинском монастыре в близлежащем Лимбахе. Заложенный отцом религиозный дух не пропал даром. Адольф был счастлив принимать участие в религиозных службах и праздниках. Здесь он впервые узнал за собой тягу к публичности и всякое отсутствие страха перед выступлениями на публике.

Наверное, из него получился бы смиренный прихожанин, если бы не школа в Линце, где он получил среднее образование. Здесь преподавал доктор Леопольд Потш, известный в округе националист. Этот учитель был кумиром школьников. Он так красочно рассказывал легенды о нибелунгах и о Втором Рейхе, что дети сидели раскрыв рты. Адольф также попал под влияние Потша. Наслушавшись учителя, мальчик стал делить одноклассников на немцев и не немцев по расовому признаку. Постепенно в голове его образовалась смесь, в которой присутствовали романтические мифы о немецком народе, фантазии о жизни духов, и ненависть к евреям.

Адольфу нравилось рисовать, и все говорили, что из него получится художник. Поэтому после окончания школы он поехал в Вену изучать искусства. Но поступить в Академию Изящных искусств он не смог. Это было ударом, за которым последовал еще один удар. Ему пришло известие, что умерла мать, и он вернулся в Линц. Год спустя Адольф снова приехал в Вену и стал жить самостоятельно, не имея и гроша в кармане. Это было время испытаний. У него не было ни крыши над головой, ни денег на пропитание. В ту пору ему пришлось узнать вонь переполненных ночлежек, и вкус гороховой похлебки в бесплатных столовых для нищих. Он бродил по грязным улицам, кишащим иностранными иммигрантами, с ненавистью наблюдал за бытом шумливых еврейских кварталов, и пытался осмыслить цели своего появления на свет. Ему стукнуло всего лишь восемнадцать лет, а в душе уже зарождалась ненависть к этому миру. Этот мир казался ему падшим, недостойным дальнейшего существования. Адольф смотрел на империю Габсбургов с самых низов социального дна, и в нем загоралось желание изменить эту бесчеловечную и несправедливую жизнь.

В ту пору в Вене выходил желтый листок «Ostara» Ланца фон Либенсфельда. Именно из этой газетки, а не из Ницше или Чемберлена Адольф почерпнул первые уроки ненависти к другим народам. Это были уже не легенды о нибелунгах, а призывы к «чистоте немецкой нации». Адольф так проникся публикациями «Остары», что разыскал ее редакцию на окраине Вены в Родауне, и познакмился с редактором. Он рассказывал Либенсфельду о своей жизни в Вене, о своих чувствах к властям, к иностранцам, к евреям В ту пору его обнищание дошло до предела. Адольф грелся в теплицах и питался случайными подачками товарищей по несчастью. Приехав в редакцию «Остара» на трамвае, не имел денег на обратный путь, и Ланц дал ему грош на трамвайный билет. Устроившись в мужском общежитии на Бригиттенау, Гитлер собрал в общей сложности около 50 номеров «Остары». Он разделял с Ланцем его ненависть к другим народам. По его убеждению, мир состоял из света – голубоголазых ариев и тьмы – остальных неарийских демонов. Арийцы рассматривались обоими как источник и инструмент всякого блага, аристократизма и творческого действия, тогда как неарийцы неизменно связывались с порчей, разложением, и разрушительными стремлениями. Потом он пошел на Первую мировую войну и доказал, что в нем живут отвага и патриотизм. Он был хорошим солдатом и дослужился до ефрейтора. А когда после войны он решил шагнуть в политику, его мировоззрение уже оформилось. Он хотел бороться за расовое превосходство немцев.