До захода солнца

Эйвери был тем, кто, как я догадалась, стал моим защитником на этот вечер.

Несмотря на то, что было воскресенье и у Эдвины должны были быть выходные, она осталась у нас.

И хотя было воскресенье, и с тех пор, как мы впервые встретились в воскресенье, у Люсьена вошло в привычку проводить со мной каким-то образом весь день (даже в последние три недели, когда он не был таким настойчивым, властным Люсьеном), Люсьен ушел. Он сбежал с Космо после завтрака, оставив еще один требовательный, кровоточащий, собственнический, клеймящий и, несомненно, дикий поцелуй прямо на глазах у всех, отправляясь в неизвестные места и не делясь со мной, куда именно.

Стефани болталась у нас до тех пор, пока Эйвери не приехал днем, поэтому она сразу же исчезла.

Вот так я узнала, что Эйвери стал моим охранником.

Отчего конкретно они меня защищали, не знаю, знаю только, что Люсьен приказал Эдвине и Стефани присматривать перед уходом. На самом деле он выдал множество приказов.

— Она отдыхает и не разговаривает. Поняли меня? — это был первым.

Второй:

— Никаких телефонных звонков. Никаких посетителей. Она не подходит ни к одной двери и не выходит на улицу.

Третий:

— Она не спит, даже не дремлет без меня. Не только сегодня, каждый день. Все понятно?

Он мог бы, конечно, сказать мне все это. Но я скорее всего, дала бы ему по губам, чего он, вероятно, и пытался избежать, отдавая свои приказы другим.

Вместо этого я обратилась непосредственно к его разуму.

«Такой властный вампир!» — огрызнулась я.

Его голова дернулась в мою сторону. Я подумала, что у меня начнутся проблемы, но его губы дрогнули, он вошел в мое пространство, и тогда я получила поцелуй.

У меня было тайное подозрение, что Люсьен обеспечивал мне защиту не потому, что мой собственный перевернутый сон чуть не убил меня, и ему нужен был кто-то рядом со мной, чтобы не давать мне спать. Скорее всего потому что были и другие, более опасные угрозы, от которых он должен был меня охранять.

Я не хотела разбираться с теми угрозами, но все равно не могла. Люсьен исчез прежде, чем я смогла произнести хоть слово в его голове.

Ему придется подождать вечера, и это отсрочит «соединение», чего, должна признаться, я ждала с нетерпением. На самом деле, если я думала об этом больше двух секунд, то начинала задыхаться, а мои ноги становились беспокойными.

Это также напугало меня до чертиков, главным образом потому, что одна мысль о «соединении» заставляла меня дышать тяжело, что произойдет, когда это произойдет? Могу ли я самопроизвольно воспламениться?

У меня в руках был блокнот, в котором я должна была писать все, что хотела сказать. Я писала, несмотря на то, что проверила свой голос в ванной, горло стало намного лучше (потому что Эдвина продолжала давать мне пастилки для горла), голос стал почти нормальным. Эдвина дала мне блокнот, и, если я открывала рот, ее рука взлетела вверх, ладонь обращалась ко мне, а затем она указывала на блокнот.

Я рисовала в нем, мало используя для общения.

Затем почувствовала на себе взгляд Эйвери. Я подняла на него глаза.

Он улыбнулся.

Действительно, несмотря на то, что он выглядел несколько странно, он был очень привлекательным.

Я оторвала лист сверху с рисунками и написала ему, передала блокнот.

Он прочитал ее и покачал головой, возвращая блокнот мне:

— Я не вампир, Лия.

Я написала еще и передала ему.

Он прочитал и вернул его мне.

— Да, я бессмертен.

Ух ты!

Я просто угадала!

Мои брови взлетели вверх.

— Может тебе стоит… — начала Эдвина, внезапно появившись, стоя за диваном и выглядя немного обеспокоенной.

Эйвери поднял длинную, с узловатыми суставами, успокаивая Эдвину, она замолчала.

— Что? — спросила я, и Эдвина посмотрела на меня.

Я написала «Извините» большими печатными буквами в блокноте и показала ей.

Ее голова склонилась набок. Она подмигнула мне и упорхнула обратно на кухню.

Эйвери заговорил.

— Она обеспокоена. Поскольку ты находишься здесь, то имеешь право знать о культуре вампиров. Но другие культуры скрыты от тебя. Они засекречены, как культура вампиров засекречена от всех смертных за ее пределами. Другими словами, я не могу сказать тебе, кто я.

Мои глаза расширились, затем я написала в своем блокноте и повернула его, чтобы он прочитал.

— Да, Лия, есть другие культуры, другие виды бессмертных, — он сделал паузу, а затем продолжил: — и другие существа.

Это была новость. Серьезно сумасшедшая, умопомрачительная новость.

Я снова написала в блокноте и показала ему. Он прочитал и улыбнулся.

— Я доверю тебе хранить мой секрет, крошка. — Только Эйвери семи футов гигантского роста, могло сойти с рук, называть меня «крошка».

Он продолжил:

— Хотя, если бы кто-нибудь когда-нибудь узнал, что я рассказал тебе наш секрет, меня бы приговорили к смертной казни.

Я почувствовала, как мои глаза вылезли из орбит от ужаса, а он рассмеялся и продолжил:

— Мы очень серьезно относимся к нашим секретам.

Я написала «Без шуток» в блокноте. Он прочитал и снова усмехнулся.

Тогда я написала — «Почему?»

— Слова «сердитые жители деревни» тебе что-нибудь говорят? — спросил он, пытаясь обратить все в шутку, но я не восприняла это как шутку.