До захода солнца

Я кивнула в ответ.

— И это все, что ты хотела спросить? — подсказал он, поскольку я больше ничего не сказала.

— Думаю, ты очень детально все рассказал, — прошептала я и услышала смешок Нестора за своей спиной, но не обернулась.

Я не сводила глаз с Этьена.

— Я рад, что ты так думаешь, — пробормотал Этьен, ухмыляясь мне еще своей садистской ухмылкой. — А теперь мы уходим.

Я моргнула.

Он что под кайфом?

Ворваться в дом Могущественного Люсьена, а потом просто уйти?

Я была невероятно рада, что они уходят, но Люсьен явно сойдет с ума!

Должно быть, он прочел это по моему лицу, потому что продолжал:

— Ты можешь все рассказать ему, все, что пожелаешь. Мы готовы к его ответу.

О, черт. Это звучало не очень хорошо.

— Да, Лия, готовы. Это ты тоже можешь сказать моему сыну, — угрожающе прошептал Этьен.

Я снова сглотнула.

Он продолжал.

— И скажи своим тетям, двоюродным сестрам, своим друзьям, чтобы они наслаждались сегодняшней жизнью в полной мере. Дни, когда наложница какое-то время может обеспечивать нас едой, а потом сосать из нас до конца своих дней наши деньги, сочтены. Ты меня понимаешь?

Ах, да. Я понимала. Полностью.

Он не любил смертных. И ему не нравились наложницы.

Боже, я его прекрасно понимала.

Поэтому кивнула.

— Хорошая девочка, — покровительственно пробормотал он, и желчь подступила у меня к горлу.

Он изучал меня. Я стояла спокойно и позволяла ему внимательно изучать меня, будучи счастлива, что слезы прекратились.

— Знаешь, — задумчиво прошептал он, — это почти печально, что вы, смертные, отдаете свои сердца вампирам. Прошло много времени с тех пор, как я видел такое же выражение на лице одной смертной, когда она узнала истинную природу вампира. — Он склонил голову набок, его губы дрогнули, и он закончил: — Спасибо тебе, восхитительная Лия, за то, что дала насладиться мне этим выражением еще раз.

И тогда я поняла. Он играл со многими женщинами, десятками, может сотнями так же, как его сын играл со мной.

Боже, я ненавидела его.

Ненавидела его.

Больше, чем я ненавидела его сына, а это о чем-то говорило.

Он кивнул, я покачнулась, волосы взметнулись назад, когда все они пронеслись мимо меня.

Я стояла неподвижно и смотрела в никуда, а потом меня осенило.

Эдвина.

Повернулась на каблуках и побежала в столовую. Затормозила в дверях, когда увидела, что она примотана скотчем к стулу, рот заклеен скотчем, по ее щекам текут слезы, на лице ужас.

Я стряхнула с себя ужас и бросилась к ней.

— Прости, прости, прости, Эдвина, — прошептала я. — В фильмах быстро освобождают. Я постараюсь тоже быстро. Пожалуйста, прости меня.

Потом я сорвала скотч с ее рта. Она закричала от боли, и этот звук пронзил меня насквозь.

— Я освобожу, — пробормотала я, стряхивая кусок скотча со своих пальцев и собираясь освободить ее запястья. — Ты в порядке?

— Я… нет, — дрожащим голосом ответила она.

Нет, конечно, нет. Конечно, она не в порядке.

— Я просто… Я буду… — Я замолчала, и мои руки перестали двигаться.

«Ты ничто, Лия… Игрушка сейчас и всегда… и в мгновение ока забудет, какая ты была на вкус, как выглядела, даже твое имя».

Мои глаза переместились на заплаканные глаза Эдвины.

Она сразу же поняла мои намерения.

— Лия, я слышала все. Каждое слово, — прошептала она.

«Не обманывай себя, думая, что мой сын заботится о тебе. Он хочет, чтобы ты поверила, конечно, что так бывает при приручении. Но это не правда».

— Лия, послушай меня. Не верь всему, что он сказал, — настаивала Эдвина.

«Вот кто ты есть, Лия. Развлечение. Приятное, сочное, но просто развлечение».

— И вампиры с ним, таких немного, — настойчиво продолжала шептать Эдвина. — Все знают об Этьене, никто его не уважает. Катрина присоединилась к нему потому, что она сердится. Через неделю или месяц она передумает и отступит. Нестор, Марчелло, они в течение многих лет были врагами Люсьена. Завидовала его славе, его способностям, его богатству. Они вступили в союз с Этьеном только для того, чтобы заставить Люсьена страдать. Не верь тому, что он говорит, Лия. Ни слову.

Я не слушала ее.

У меня всплыли слова Люсьена, который говорил мне, что все равно будет у нас все прекрасно.

Я призналась ему в своей любви, а он не ответил. Почему он думал, что сможет уговорить меня продолжать ему служить, при той пустоте, которая образовалась у меня в груди, благодаря ему, что же здесь было чертовски прекрасно?

У него уже была любовь всей его жизни. Это, конечно, отстойно, что ее пытали и убили, но, по крайней мере, он встретил такую любовь.

У меня же в жизни такой любви не было.

Ничего не было.

У меня отняли все.

Все, что у меня было, все, чем я владела, все, чем я была.

Все забрал себе Люсьен.

Я сосредоточилась на Эдвине.

— Пожалуйста, прости меня когда-нибудь, если сможешь, но мне нужно кое-что сделать для себя, — прошептала я.

Затем я сделала несколько шагов назад, а потом выбежала из столовой на своих крутых танкетках на высоких каблуках.

— Нет! — закричала она. — Лия! Нет! Не слушай его. Развяжи меня! Мы должны немедленно позвонить Люсьену!