Добрая фея с острыми зубками

Папа же снял квартиру и, протрезвев, пустился на поиски потерянного ребенка. Наверное, он прошел по тому же пути, что проделала и я в недавнем прошлом. Главный врач роддома при его посещении искал пятый угол в кабинете. После грандиозного скандала он допустил Сероброва к архивным материалам. Относительно дальнейших папиных действий у Караюшкуса имелись только догадки. Вероятно, он составил список всех девочек, которые появились на свет в промежутке плюс-минус пару дней с момента рождения его дочери, и начал планомерный обход семей.

Как Серебров отметал неподходящие варианты, неизвестно, но однажды вечером на пороге квартиры Караюшкусов появился прилично одетый мужчина из учреждения, которое якобы проверяло жэки на предмет качества предоставляемых коммунальных услуг. Ему, конечно же, позволили войти. Одного взгляда на Ани было достаточно, чтобы у папы не осталось никаких сомнений по поводу девочки. Дети в принципе не так часто наследуют внешность одного из родителей, но в этом случае сходство с мамой было до безобразия очевидным.

Закрывшись в одной из комнат с Караюшкусами, папа подробно изложил настоящую причину своего визита. И вынес страшный приговор: дочка наша, и вам придется ее отдать. Первым порывом главы семейства было вытолкать припадочного вон. Но Серебров, хотя и находился в возбужденном состоянии, вовсе не походил на сумасшедшего. Зато Инга, жена Караюшкуса, уяснив смысл услышанного, едва не переступила порог безумия. Она кинулась незваному гостю в ноги в прямом смысле слова и стала срывать с себя золотые украшения, обещая отдать за ребенка все нажитое имущество. Вслед за этим с ней случился сердечный приступ, и пришлось вызывать «Скорую».

Когда обколотая сердечным и успокоительным женщина заснула, мужчины продолжили тяжелый разговор. Йозес Караюшкус в отличие от жены истерик не закатывал. Он уже многого добился в жизни и был не только хорошим руководителем, но и психологом по призванию. Поэтому он предложил Сереброву «замечательный» вариант: обмен детьми. Раз уж в роддоме вышла путаница, то исправить ее можно именно таким образом. При этом Караюшкус понимал, что практически ничем не рискует. Даже приютив дома крохотного котенка или щенка, вырастив и выкормив его с малолетства, нормальный человек никогда не расстанется с ним без крайней на то нужды. Что уж говорить о ребенке!

К такому повороту событий папа действительно не был готов. Рыская по городам и весям в поисках родной кровиночки, он рисовал себе радужную картинку: в его счастливой семье будет две обожаемые дочки. Но ни под дулом автомата, ни под угрозой всех кругов ада Серебров-старший не собирался никому отдавать свою пускай не единокровную, но все равно самую родную девочку. Гены генами, а Ани для него — абсолютно чужой ребенок.

Переговоры мужчин зашли в тупик. Караюшкус упрямо гнул свою линию: отдадим Ани только в обмен на Аню. И чисто формально он был совершенно прав. Ушел папа несолоно хлебавши. Еще с неделю он провел в раздумьях и в результате принял единственно мудрое решение — оставить все, как есть. Он убедился, что потерянная дочка не прозябает в интернате, не голодает в семье асоциальных элементов, а живет в царских хоромах, окруженная фанатичной любовью приемных родителей. Любая попытка отсудить девочку в официальном порядке непременно нанесет ей тяжелую психическую травму. А полюбовный обмен детьми вообще неприемлем.

Караюшкус заверил, что Серебровы под видом старинных друзей семьи могут навещать Ани в любое удобное для себя время. И папа даже раз пять воспользовался впоследствии этим правом без каких-либо притязаний на отцовство. Девочка стала получать по праздникам посылки с дорогими подарками. И даже теперь в Америку ей каждый год ко дню рождения и к Рождеству приходят презенты от «старого друга» семьи. Как раз позавчера ей доставили очаровательную хрустальную фигурку нимфы и огромного розового слона.

Ани, хоть и давно была в курсе усыновления, правду о «старом друге» узнала только сейчас и разволновалась ничуть не меньше моего. Упоминание розового слона окончательно доконало нас обеих, и мы в унисон заревели. Караюшкусу пришлось успокаивать нас минут пятнадцать, после чего он продолжил рассказ.

Серебров вернулся в семью, и жизнь возвратилась на круги своя. Разборок в роддоме он больше не устраивал, чтобы вся история не получила ненужной огласки. А несколько месяцев спустя Йозес созвонился с папой. Мужчины встретились и за «рюмкой чая» решили навестить Киселеву — ее координаты у папы уже имелись. Им было интересно, каким образом детей перепутали, и они надеялись, что женщина сможет пролить свет на это темное дело.

И она «пролила»… Первое, что бросилось в глаза в ее квартире, — детские фотографии, развешанные на стенах. На многих из них мое лицо.