Добрая сказка

Папа повернул голову. Он никогда не слышал, чтобы Начальник так печально вздыхал. Он часто фыркал и охал, и вообще был довольно шумный. Но никогда еще папа не слышал в его вздохе столько грусти.

– Очень старая открытка, – сказал он, больше из вежливости.

Еще с минуту в комнате было тихо.

– Я, когда был мальчишкой, – вдруг заговорил Начальник – больше всего зиму любил. Я уезжал в деревню, к бабушке с дедушкой. Катался с оврагов на санках, промокал насквозь, даже валенки выжимать можно было. С мальчишками бегал на озеро, раскатывал лед. Коньков у нас не было, но мы разбегались по снегу и катились на ногах по ледяной дорожке! А дома всегда были горячие пирожки, прямо из печки. С квашеной капустой, с домашним повидлом. Вечерами я залезал на печь, заворачивался в одеяло и смотрел, как дед ложки строгает. Или ульи делает. Все мне интересно было! Ну и елку наряжали, во дворе, живую. А потом я в институт поступил. Некогда стало в деревне на санках кататься… Эту открытку мне старики на третьем курсе прислали. Сколько лет уж прошло – а как на поезде еду куда-то, с собой беру. Все кажется, что выйду из поезда – а там деревня родная. С пирожками. Эх…

А потом папе пришлось очень долго удивляться. Потому что его тяжелый, шумный Начальник встал, шумно переоделся, тяжело собрал вещи, и они пошли на вокзал. А там он долго и громко ругался и требовал, потому что «Если только я не попаду домой на Новый год, то яяяяя…. то вам всеееем!!!». И пригрозился жить прямо посреди вокзала до тех пор, пока их не доставят обратно.

Под утро они сели в проходящий мимо поезд, в купе проводника. И всю дорогу молча смотрели в окно, как сгущаются тучи, как завывает и кружится метель, как леса и поля покрываются свежим, пушистым, сверкающим снегом. На прощанье Начальник молча пожал папе руку, порывисто и тепло заглянул в глаза, вернул смятый носовой платок и не оборачиваясь поспешил к стоянке такси.

Темное небо было усыпано крупными жемчужинами звезд. Луна высеребрила пушистые шапки на кустах и деревьях, редкие снежные искорки вспыхивали в ее свете и медленно опускались на безлюдные улицы. Окна домов светились ярче и теплее обычного. Люди встречали и обнимали гостей, рассаживались за столы и наполняли бокалы, включали любимую музыку или просто разговаривали, шутили и смеялись.

Нарядная, румяная мама поправляла перед зеркалом прическу. Она закрутила длинные волнистые волосы в высокий пучок, и отдельные пряди спускались из него на шею и плечи. На ней было легкое серебристое платье, и она была похожа сейчас на добрую и ласковую Снежную королеву. Арина заворожено наблюдала за скачущими на елке огоньками – да так и задремала с Дедом Морозом в обнимку, свернувшись калачиком в уголке дивана. Артур перенес ее на свою постель – чтобы не разбудить ненароком в полночь, тихонько прикрыл дверь и пошел на балкон за компотом, он уже должен был остыть, как раз к столу.

Ли и Лу надели свои самые любимые пижамы, с забавными пингвинчиками, и яркие теплые носки. Мальчик повесил зеленую мишуру на шею, вместо галстука, а девочка зацепила красную за короткие хвостики, и оба они блестели теперь не меньше чем елка.

Из духовки доносились ароматы печеной картошки, и, если приглядеться, сквозь темное стекло были видны две бодро торчащие вверх зажаренные куриные ножки! На столе красовалась огромная ваза с мандаринами и конфетами, а в морозилке – мама не забыла! – ждал своего часа торт-мороженое. Когда еще есть холодные сливочные завитушки, как не в самую волшебную зимнюю ночь в году?!

Часы уже показывали 11, и близнецам обычно давно полагалось спать, но кто же прогонит ребенка в Новогоднюю ночь? Они сидели в углу кухонного диванчика и, широко раскрыв глаза, наблюдали за последними приготовлениями с нетерпеливым ожиданием. Мама налила компот в графин, достала из холодильника сыр и колбасу и критично окинула взглядом стол. Кажется, все готово!

– Ну что, котята, будем ужинать?

– Обязательно! – ответил Артур, и поставил на стол открытый фотоальбом. На развороте были снимки с прошлого Нового года: Ли и Лу в зеленых колпачках и одинаковых свитерах с елочками изо всех сил старались не заснуть, поэтому взгляд у них был немного растерянный, зато ротики перемазаны шоколадом. У него самого на голове торчали мягкие оленьи рожки. Мама в простом домашнем платье обхватила руками округлый живот, а у нее за спиной сидел папа, обнимал ее за плечи и корчил смешные рожицы. У него на голове было картонное ведерко, вокруг шеи намотан яркий детский шарф, а нос он намазал свеклой – в тот вечер решил во что бы то ни стало превратиться в снеговика!

– Я люблю тебя, мама! – прошептал Артур и прижался к ней лицом. Тут же ему в бок воткнулись две упрямые детские головки.

– И я, мамочка!

– А я больше всех, я прям очень-очень люблю!

Из-за холодильника выпорхнули несколько светящихся точек и скрылись в гуще прутиков веника. А из коридора донеслось тихое позвякивание бубенчиков.