Добравшись до горы

У Пилпа было одно хорошее качество: в отличие от остальных своих соплеменников, он был молчалив. Просторные подземные полости, населенные узборцами, сменились узкими тоннелями, в которых порой приходилось пробираться ползком. Люмистоны встречались здесь все реже и реже, да и свет их становился все более тусклым. К счастью, Пилп захватил с собой несколько этих самосветящихся кристаллов, поэтому, когда своды тоннелей окончательно померкли, путь маленькому отряду стали озарять они. Впрочем, кромешная тьма недолго сопутствовала путникам. Вскоре они стали замечать блики красноватого пламени на стенах тоннелей. Да и воздух заметно потеплел. Как будто впереди была гигантская печь, в которой жарко пылали дрова.

Еще через несколько часов стало настолько светло, что можно было убрать люмистоны в мешки. К сожалению, жар тоже усилился. Путники обливались потом, но не останавливались. Если бы гномы Узбора хотели изжарить своих гостей заживо, то не стали бы посылать их в такую даль, да еще в сопровождении одного из своих. К тому же Пилп, хотя и страдал от зноя не меньше своих спутников, не выказывал особого беспокойства. Все эти соображения приободрили юных путешественников. И все-таки они надеялись, что, когда достигнут пещеры дракона, там не будет пылать исполинская печь, иссушающая своим раскаленным дыханием все, что сохраняет хотя бы капельку влаги. В противном случае им точно конец. Глупо погибнуть, не достигнув главной цели.

Опасения оказались напрасны. Тоннель, по которому троица отчаянных путников пробиралась последние несколько часов, вдруг расширился, и воздух в нем стал прохладнее. Теперь стало видно, что озаряющее подземную страну алое пламя бьет откуда-то снизу. Неразговорчивый Пилп знаком показал своим спутникам, чтобы сбавили шаг и внимательно смотрели себе под ноги. Осторожность оказалась нелишней. Пол тоннеля заметно шел под уклон, а жерло его стало настолько широким, что отпала нужда в передвижении гуськом. Наконец наступил момент, когда все трое оказались на краю огненной пропасти, откуда волнами поднимался жар. Дальше пути не было, не считая узкой ступенчатой тропки, что вела вниз, в пекло.

— Дальше вы пойдете одни, — сказал Пилп. — Ступайте по этим ступеням. Там внизу будет не так жарко.

— А почему здесь такое пекло? — поинтересовалась Клауди.

— Дыхание дракона плавит золото, от него и жар, — откликнулся тот. — В самом логове Проглота прохладнее.

— И то хлеб, — вздохнула девушка и торжественно добавила: — Благодарим вас, уважаемый Пилп!

— Да приведет вас тропа Роина к победе, — повторил проводник слова, которые юные путешественники впервые услышали от Старейшины Цеха Оружейников, а потом, наверное, от каждого второго гнома великого города Узбора.

В ответ Пилп поклонился и быстро исчез в жерле тоннеля. Юные путешественники опять остались один на один с неведомой судьбой. Проводив взглядом гнома, они стали спускаться по узким ступеням, вырубленным в скалистой стене. Дело это оказалось нелегким. Накатывающий волнами зной опалял незащищенную кожу. Камень под ногами был то шершавым, то гладким, как стекло. Путникам пришлось обвязаться веревкой на случай, если один из них сорвется, чтобы другой мог удержать его. Правда, Клаус не был уверен, что девушка в случае чего сумеет совладать с его тушей, поэтому старался ступать осторожно, но верно. Спуск получился изнурительно долгим и вымотал путешественников больше, чем весь предыдущий путь по тоннелям.

По мере погружения в пышущую жаром бездну ни юноше, ни девушке некогда было оглядываться. Вниз они старались не смотреть, понимая, что пропасть имеет свойство притягивать. Поэтому о том, что там творится, путники не имели ни малейшего представления. И только когда ступенчатая тропинка стала пологой и заметно расширилась, у Клауса и Клауди появилась возможность отдохнуть и осмотреться. Красноватый свет пополам с дымом мешал увидеть подробности, но они разглядели обширное холмистое пространство, осиянное золотым блеском, среди которого покоилось темное, длинное и прихотливо изогнутое тело. Сами золотистые холмы огибал блестящий, словно ртуть, поток, подернутый муаровыми разводами.

От потока исходил тот самый жар, который наполнял подземный зал, проникая даже в тоннели между пещерами, но, как ни странно, воздух над ним не был настолько горячим, чтобы испепелять все живое. Во всяком случае, юным путешественникам смерть от огня здесь явно не угрожала. Чего не скажешь о драконе, чей силуэт темнел на фоне груд бесчисленных сокровищ. Может, Проглот и одряхлел, но хватило бы и ничтожной доли его былой силы, чтобы оставить от дерзких пришельцев пару влажных, быстро подсыхающих пятнышек. Даже во сне древний змей был настолько могуч, что от непроизвольных движений его исполинского тулова с вершин драгоценных холмов то и дело срывались золотые лавины и сапфиро-рубино-агато-изумрудные камнепады.

— По-моему, мы сделали большую глупость, согласившись убить эту гадину, — пробормотал Клаус. — Пока я буду рубить ему голову, он нас по стенке размажет…

— Мы дали слово! — отрезала Клауди.