Добро пожаловать домой (СИ)

— С чего ты взяла, что это именно я потерял?

Пожала плечами. Дело не стоило выеденного яйца, так что я решила снова сосредоточиться на фильме.

— Ну, близнецы вряд ли пользуются запонками. Да и в комнату ко мне они не заходили вроде бы.

Рене Арно мрачнел на глазах. Как небо перед грозой.

— Но это не мое.

Я оторвалась от экрана и снова повернулась к родственнику.

— Разве? — удивилась я. — Тогда я не знаю, откуда эта вещь могла взяться на ковре у моей кровати.

Гроза вот-вот должна была хлынуть. Мне даже показалось, что я увидела в зеленых глазах дяди Рене отблески молний.

— Тесса, вспомни, ночью было что-то… странное? — подошел ко мне дядя Рене.

Удержаться от смешка не удалось. Проще было сказать, что ночью было не странным с моего приезда в Новый Орлеан.

Хотя… призраки уже для меня стали рутиной. А вот…

— Мне померещилось ночью, как будто бы кто-то пел… — произнесла я неуверенно. — Как будто кто-то пел рядом с моей постелью. Но… я не уверена, что все это мне не просто приснилось. Теперь эта колыбельная ко мне намертво прилипла.

Как ни странно, к моим словам родственник отнесся очень серьезно, и они его явно сильно встревожили. Он спросил, где лежала запонка, и едва ли не на коленях обползал там все, делая странные жесты и говоря непонятные слова. Никакого результата от действий Рене Арно я не увидела, но он, должно быть, все-таки имелся и явно не нравился моему дяде.

— Даже если здесь кто-то и был, следов он после себя не оставил, — с досадой произнес мужчина. Он снова посмотрел на запонку. На этот раз практически с отвращением. — Но откуда тогда в твоей комнате появилась эта вещица… Что за колыбельную ты слышала, Тесса?

Я напела мелодию.

Дядя Рене нахмурился.

— Это старинная французская колыбельная… Она довольно известна… Ты могла услышать ее где-то случайно. А голос был мужским или женским?

— Мужским. Молодым. Очень молодым.

Дядя взлохматил волосы и устало прикрыл глаза. Теперь он уже не казался настолько уж нудным сухарем.

— «Роза» не пускает чужаков… Даже мы с Лоттой и мальчиками можем жить здесь только потому, что это разрешила мадам Дюпон. Наше родство слишком дальнее.

— Я знаю, — вздохнула я и повторила уже заученную наизусть фразу: — В «Розу» не может войти чужак. Значит, мне просто померещилось.

Дядя подбросил на ладони запонку. Она упорно оставалась материальной и исчезать явно не собиралась.

— Но тогда откуда эта вещь появилась в твоей комнате? — скорее себя, чем меня, спросил мужчина. — Некто явился посреди ночи в «Белую розу», беспрепятственно прошел в твою комнату. Совершил манипуляции с твоим сознанием и после этого как будто растворился… Оставив после себя запонку, будто Золушка туфельку. Больше похоже на бред.

Я была полностью согласна с дядей.

— Но возможно, что в дом просто вошел Дюпон? — предположила я, садясь на пол напротив мужчины. — Ведь Дюпонов должно быть много.

Рене Арно улыбнулся мне. Почти тепло. Почти по-родственному. Или, может быть, не почти. Что я помнила — неизвестный ночной визитер заботливо сохранил это воспоминание — так это то, как встревожен был дядя Рене, когда приехал за мною. Он так волновался за меня…

— Дюпонов, Тесса, в Новом Орлеане достаточно много… Но «Роза» не приняла никого из них. Она предпочитает только прямых наследников и их ближайших кровных родственников. Я лично наблюдал, как Оливье Дюпон получил по лицу дверью, когда пытался войти без приглашения. Бедняга едва не остался без зубов. Он троюродный племянник Грегори Дюпона, твоего родного деда.

Да уж… У «Розы» действительно был крутой нрав.

— Но кто-то же… кто-то же поработал с моей памятью, дядя. Может быть, это все-таки были вы? — спросила я с надеждой.

Если бы оказалось, что мои воспоминания убрал именно дядя Рене, то мне, по крайней мере, стало бы спокойней. Хотя на родственника я наверняка буду дико зла.

— Нет, Тесса, — ответил он, глядя прямо мне в глаза. — Я не сделал бы ничего подобного, даже если бы ты сама попросила. Память — самое драгоценное, что есть у человека. И нельзя понять, какое же воспоминание в итоге окажется самым важным.

Меня так и подмывало спросить, какое же воспоминание стало самым дорогим для дяди, но я не осмелилась.

После того, как дядя Рене ушел, я постаралась выбросить всю эту историю про ночного гостя из головы. Хотя она, если честно, она казалась скорее увлекательной, чем пугающей. Колыбельная посреди ночи… все-таки это было так… романтично, таинственно. Прямо как в книгах моей тети, только лучше, потому что происходящее со мной было настоящим.

Но вскоре мне в любом случае пришлось отвлечься…