Добро Пожаловать На Темную Сторону (ЛП)

— Ты, блять, лжешь мне, когда твоя чертова жизнь в моих руках? — Я низко зарычал.

У нас был стукач. Я знал это, держал все в тайне. В курсе событий были только самые надежные братья: Бак, Бат, Прист, Нова и, по мере необходимости, наш технарь Гарденс и мой старый друг Блэкджек.

Блэк. Джек.

Ублюдочный сын Эйса.

Я закрыл глаза и провел рукой по лицу, натыкаясь на кровь, которая не была разумом.

Нет.

Би Джей был моим братом с тех пор, как мы стали братьями. Я знал этого парня с тех пор, как мы были гребаными детьми.

Не было никакого гребаного способа, которым он мог бы измениться после всех этих лет.

За исключением того, что он не включил ни цента.

За исключением того, что он работал за моей спиной в течение гребаных лет, просто выжидая своего часа, чтобы ударить меня в гребаную спину.

Я снова открыла глаза, и Уоррен застонал от их взгляда.

— Не вру, не вру, клянусь.

— Зевс, брат, — позвал Бак из-за моей спины, где он прислонился к стогу сена. — Блэкджек — это МИА. Пытался призвать его к действию, но он не брал трубку.

— Черт, — прогремел я, ударяя кулаком в лицо Уоррена, просто чтобы почувствовать, как оно хрустит, просто чтобы избавиться от гребаного жжения в моей гребаной груди.

— Кто-нибудь, найдите мне этого гребаного Иуду, чтобы я мог оторвать его гребаную голову, — крикнул я в ночной воздух.

Позади меня кто-то вышел из сарая.

— Президент, — Нова появился рядом со мной, протягивая мой сотовый. — Пусть священник возьмет верх, да? Дэннер на линии.

Я вырвал телефон у него из рук и приказал:

— Не убивай его, блять, — прежде чем сказал Дэннеру: — Говори.

— Они увезли ее в черном фургоне с украденными номерами. Мы нашли это, Гарро, за гребаными воротами твоего дома, — сказал он.

Сообщение.

Послание, каким были эти чертовы фотографии.

Не то чтобы они просто наблюдали за мной издалека, но с близкого расстояния.

— Гарро?

Если Блэкджек ненавидел меня настолько, что годами сидел на этой ненависти и позволял ей жечь его задницу, каковы были гребаные шансы, что он оставит Лу в живых?

Страх пронзил меня насквозь, исходя от шрама от пули прямо над моим сердцем.

— Вот. Есть зацепка, человек по имени Хавьер Вентура поддерживал Ночных охотников, проверь его владения на предмет какой-либо активности, ладно? Я сейчас выезжаю. — Я проглотил свою неприязнь к копам, даже несмотря на то, что это было похоже на то, как будто я глотал чертову кислоту. Все, что угодно, чтобы спасти мою девочку. — Должен тебе, ты ее найдешь.

— Нет, — голос Дэннера был твердым. — Нет, я в долгу перед тобой за то, что ты поместил ее туда и забрал. Я этим займусь. Но сделай мне одолжение. Я слышал, что на 99-й улице в баре Ллойда была драка в баре. Какого-то парня очень сильно избили. Диспетчер высылает машину, чтобы проверить это. — Он сделал паузу. — Этот парень может быть Митчем Уорреном.

Я посмотрел на жалкого ублюдка, который думал, что у него был шанс с таким ангелом, как Лу, только потому, что он носил гребаный костюм. Я хотел убить его, но тогда у меня было убийственное настроение. Я решил, что пока я могу держать в своих руках гребаного Туза и гребаного Блэкджека за глотки, я могу позволить Уоррену гнить в тюрьме какое-то время, прежде чем он отправится в ад.

— Слышал, что там тоже были выстрелы. Возможно, понадобятся парамедики, — добавил я.

Я повесил трубку и бросил телефон Нове.

— Священник, — позвал я рыжеволосого, устанавливающего свой медицинский лоток с инструментами. — В следующий раз. Это уловка и освобождение.

Я подкрался к Уоррену, вытащил свой 9-миллиметровый из-за пояса джинсов и всадил патрон в обе его руки.

— Это за то, что посадил моего мальчика в тюрьму и приложил руку к тому, чтобы Кресс и моя гребаная женщина тоже оказались втянутыми в это дерьмо.

С его воплями в моих ушах я развернулся и вышел из здания, на ходу зовя своих братьев.

— Первый, кто найдет этого ублюдка Блэкджека, будет тем, кто пустит пулю в его гребаную голову.

Глава сорок третья

Луиза

Я проснулась от звука голоса моего отца.

Это сбило меня с толку, потому что я не видела своего отца и не разговаривала с ним с той ночи, когда он ударил меня по лицу и выгнал из дома.

На мгновение я задумалась, не умерла ли я и не попала ли в ад за свои грехи, потому что только там я снова обрету этот голос. Только там я была бы наказана, как Сизиф или Тантал, бесплодным повторением одного ужасного поступка; умоляя моего отца не бить меня снова и снова, даже когда его кулак врезался мне в щеку.

Я решила открыть глаза, потому что это было лучше, чем представлять себе эту ужасную возможность.

Я открыла их и поняла, что я не умерла и, на самом деле, мне даже не причинили вреда.