Добро пожаловать в ад

     Я тут же увидел несколько бегущих боевиков и уже начинало казаться, что они способны выскочить из любого укрытия. Я не слышал выстрелов. Может быть, я был нужен им живым. Я бросился в сторону и, пригибаясь к земле, побежал вдоль какого-то забора. на какое-то мгновенье я забыл, что происходит и почему. Это был бег в никуда.

     Вдруг оказалось, что я все еще бежал, ботинки шлепали по пыли.  Рывками я неудержимо двигался вперед, точно в конвульсиях дергая ногами. Мне было необходимо выйти из боя. Это желание поглощало все мои мысли и делало нечувствительным ко всему остальному. Я бежал спотыкаясь до тех пор, пока не заплелись ноги, и я грохнулся на землю, пополз и потерял сознание.

     Неожиданно очередь прозвучала в моей голове, и я очнулся.

     Оба "полосатых" застыли на месте, опустили пониже удлиненные носы и сделали первый залп ракетами. Одновременно грохнули четыре управляемые ракеты. затем машины пошли над селом, виляя юзом, и с каждой до земли стелилось пять-шесть огненных дорожек.

     Подошедшие на помощь мотострелки подбирали трупы солдат с перерезанным горлом. Я видел все трупы, роме одного - который мне не суждено увидеть.

     Уже при подходе к "коробочкам" нас снова обстреляли. Одному из солдат пробило руку, и она повисла, как мертвая.

     Я опустился на сиденье и попробовал заснуть, но вздремнуть так и не удалось. Мое тело нуждалось в отдыхе, но ощущение опасности протестовало против сна. Я погрузился в полудремотное состояние.

     Не многим повезет выбраться отсюда живыми. Нас прислали на убой. Не в том дело, как попадешь в Чечню, а в том, как выберешься из нее. В прессе и по телевидению картины войны не соответствовали реальности. В Чечне было хуже, чем в самом страшном аду, о котором только мечтают черти. Мое положение казалось мне совсем безнадежным. Я все чаще ощущал, что останусь здесь навсегда.   Уверенность была настолько сильной, что становилось страшно.

     Я опять почувствовал, что что-то происходило не так. Война - свидетельство кризиса не только в России. Я оказался слишком стар для этой войны.

                                               8

Сегодня утром около Ката-Юрта были убиты два моих друга, когда на их колонну напал из засады отряд боевиков. Прибывшие в район засады подкрепления обнаружили сгоревшие «коробочки» и сгоревшие трупы.

От судьбы никуда не уйдешь.

Сразу после сообщения я вылетел к месту нападения на «вертушке».

Повсюду валялись тела убитых солдат. Их лица были изувечены до неузнаваемости, у многих выколоты глаза, оторваны руки и ноги, вспороты животы, вырезаны сердца. Тела многих обуглены.

Убийство солдат продолжалось слишком долго. Убивали основательно, систематически. Прежде я не видел ничего подобного.

В 19.30 наша рота вышла на «чистку» в село Карамаш.

В колонне по одному рота шла на север. В полной тишине лишь иногда слышался треск сломанной ветки под ногой. Жара спала и это не могло не радовать.

Я оглянулся на солдат. Против обыкновения, я был ими почти доволен. Может быть, лишь потому, что идти было не сложно. Всегда находилось слишком много причин, влияющих на мое отношение к происходящему. Может быть, во мне опять загорелся огонек мести за друзей. Но данные инструктажа говорили о том, что сегодняшний рейд формальный, и я должен был подтвердить, что в районе нет боевиков и мирная жизнь села уже наладилась. Сегодня в Карамаш привезли гуманитарную помощь, а завтра придем мы.

Мне с самого начала не нравилась эта операция – и не столько сама по себе, сколько из-за того, во что она могла превратиться. Мне надоело шататься по району, не обнаруживая противника и не желая его обнаруживать. Я не сомневался, что и эта операция сводилась к уклонению от встречи с противником под видом его поисков.

Идущий впереди солдат крикнул : «Под ноги!», предупреждая двигающихся следом об опасности. Этот возглас один за другим повторили все. И каждый осторожно перешагивал консервную банку, валявшуюся на тропинке. В любом случае было правильнее не прикасаться к ней.

Осмотрев окрестные сопки, я не обнаружил ничего подозрительного. Но наше положение нельзя было назвать безопасным. «Чехи» умели маскироваться.

Нам предстояло пройти через село, которое брали штурмом, предварительно неделю обрабатывая авиацией и артиллерией. Теперь все жители ушли из него. Я решил заночевать в селе, что было бы безопаснее, чем в лесу. Но появлялась угроза, что по нам ударят свои. Время от времени артиллерия била по местам возможных расположений боевиков. Артиллерийский огонь велся обычно всплепую.

В полночь вперед пошли пятеро разведчиков во главе с лейтенантом Каменевым. За ними на расстоянии двинулась рота. Лесом мы подошли к селу на полсотни метров и остановились. Мы ждали возвращения передового дозора полчаса. Все было тихо.

Лес закончился неожиданно. Я только что обходил густые заросли, и вдруг передо мной открылись развалины, освященные лунным светом. Не было ни одного целого дома. Село окружили тройным кольцом войск и бомбили, никого не выпуская.