Добро пожаловать в Детройт (СИ)

— А ничего о выборе моего сына сказать не хочешь?

— Отношения Майкла и Раттаны, это отношения Майкла и Раттаны. Это их решение, — я чуть прищуриваюсь, глядя на мисс Сесиль.

Вот уж не ожидал, что в полицейском госпитале мне придется отстаивать чье-то право на...

— Да я не об этом. Дети есть дети, что с них взять. Хотя мне нравится, как ты защищаешь их, — она усмехается, и взгляд чуть-чуть теплеет. — Не уж то и правда не знаешь?

Я молчу и кошусь на Майкла, что с решительным видом смотрит на мать, периодически кидая на меня виноватый взгляд.

— Он собрался в полицию. Бросить роль представителя семьи и надеть форму.

Я уже в упор смотрю на Майкла. Он сжимает челюсти и хмурится.

— Чью форму?

— Я хочу попасть в спецназ, — отвечает он, играя со мной в гляделки.

«А парень не ищет легких путей. Хотя... Может быть, как раз в его случае это будет верным выбором. Он смелый и верный, это там оценят».

— И почему вы, сеньора, решили, что я в этом виноват? — я перевожу взгляд на его мать, она снова поправляет волосы, поглядывая на своих сыновей, что молчаливыми сопящими истуканами стоят у меня за спиной, перекрывая выход.

— Как же там... Смерть избегает храбрых?²

— Выходит, я недостаточно храбр, раз вы здесь.

Она опять хохочет.

— И что мне делать, с этим, детектив? Сын Сесиль Зерилли становится полицейским, спецназовцем! Где такое видано?

— У кого-то сын полицейский, у кого-то дочь — кочевница. Пусть в этом городе хоть кто-то исполнит свои мечты.

Она наклоняет голову к плечу, кивает.

— Вы мне нравитесь.

— Вы мне тоже, — я не кривлю душой. Сидящая напротив меня женщина настолько яркая и искренняя, что она не может мне не нравиться.

— Она не замужем, — вклинивается Майкл.

— О нет, мы с детективом...

—... Не сойдемся во взглядах на семейное дело, — продолжаю я за неё, и она довольно прищуривается.

— Да, в качестве отца невесты ты нам определено подходишь.

— Это не от меня зависит.

— Вот, — она встает, расправляя складки платья и с усмешкой, смотрит на стоящих за моей спиной сыновей. — Говорю же – подходишь. Учитесь, дети мои, как надо себе путеводную звезду выбирать.

Танцующая Смерть ласково проводит ладонью по волосам Майкла, одаривает меня прощальной улыбкой и выходит вместе со своими детьми.

— Простите, сеньор, я... Я не думал, что она просто сядет ждать вас тут, — парень всплеснул руками.

— Всё в порядке, Майкл. Я, пожалуй, пойду. Еще раз спасибо тебе за них обоих. Это был смелый поступок.

Выхожу из палаты и, встав у стены, прислоняюсь затылком к холодному бетону. Становится чуть легче, но я должен навестить еще одного человека.

В крыло интенсивной реабилитации меня пускают только после сдачи «Элен», но к этому я отношусь спокойно. Меры безопасности в этом месте написаны даже не кровью, а смертями тех, кто ими пренебрег и тех, кто случайно оказался рядом в этот момент. Лечащий врач охотно отвечает на мои вопросы, ведя меня к палате. Даже не отвечает – жалуется.

— Запас бранных слов персонала пополняется с пугающей скоростью и неотвратимостью. Перелапал всех медсестер, даром что в загривке блокиратор и руками даже ложку сам поднять не может, но там как-то ухитряется. Замучил всех рифмой к слову «уёбок», двадцать минут спорил со мной о том, что ставить четырехкратную дозу сниппер-джека имеет смысл. Куча исследований говорят, что это просто трата препарата. Но не-е-ет, на улицах так "все делают и ничего". Черт бородатый.

— Зачем вы спорили?

Врач задумывается на миг и в сердцах стукает кулаком по своему планшету.

— Черт бородатый!

— Их ваших слов я понял, что он приходит в норму, ему тут нравится и он нравится всем тоже, верно?

— Да пожалуй, так и есть. К выписке еще не готов, но через день-два судя по динамике, отпущу. Редкий случай нормального жизнелюбия. Обожает свою племянницу, все уши уже прозудел о том, что у нее скоро день рождения.

Он был на следующий день после того, как мы вытаскивали её от «Кристаллов». Значит, он потерял еще какой-то кусок памяти.

Я спрашиваю об этом врача, и тот кивает.

— Да, к сожалению, такие утраты неизбежны. Но критика у пациента присутствует, и на утрату воспоминаний он реагирует, кхм, философски, если можно так выразиться.

— Это как?

— Да и на хуй оно надо, — воспроизводит мне врач и я чувствую, что улыбаюсь помимо воли.

Посещение Файдза проходит... Шумно. Он не помнит ничего с момента, как зашел на базу «Кристаллов» и я кратко, насколько он это мне позволяет, пересказываю ему основные события. Не акцентируясь на возникавших у нас разногласиях и на том, что он выгрыз кому-то кусок трахеи. Рокер в восторге, ищет себя в новостях... Он общается со мной, как то Файдз в клинике Вика, который говорил про огонь и шанс, но совершенно точно не помнит этого разговора. Хотя помнит про какую-то песню, которую придумывал. И про рифму к слову «уёбок». Ретроградная амнезия, как и написано в его карточке пациента.

От Файдза я уже выползал практически без сил.

Забрав «Элен» и вызвав такси, я, наконец-то, приезжаю домой, вваливаюсь в свою квартиру и...

И понимаю, что ненавижу эту тишину.