Добро пожаловать в прошлое!

Из ванной комнаты девушка ожидаемо проскользнула к себе, так же предсказуемо плотно притворила за собой дверь. Когда в комнате зашумел фен, опер, коротко постучав, шагнул за порог. Ксюша, босиком стоя перед зеркалом, на весу сушила волосы. Блестящая ткань халата запестрела россыпью разводов от капель, летящих с волос. Тяжелые, потемневшие от воды пряди плотной завесой падали на лицо, скрывая от него девушку. Отражение в зеркале показало сосредоточенную на своем занятии Ксению, усиленно не замечающую его прихода.

Влад прошел в комнату, выдвинув стул, уселся позади нее, с легкой, едва заметной улыбкой на губах наблюдая за девушкой. Вот она, проведя расческой по русым кончикам, перекинула локоны за спину, запустив пальцы в волосы, слегка взбила густую копну. Владу нестерпимо захотелось самому почувствовать шелк и тяжесть ее волос, ощутить на пальцах тепло и нежность гладких завитушек.

– Ксюш, – согнав улыбку, начал разговор издалека, – тебе на учет пора вставать. Анализы сдавать, – не видя от нее никакой реакции, продолжил: – Я отпросился на завтра на полдня, свожу тебя. Сразу все пройдем.

Ксения замерла. Окинула его в зеркале ничего не выражающим взглядом и кратко бросила, как отрезала:

– Я сама.

– А ты сможешь? – усомнился опер.

– Да.

Влад вымученно улыбнулся. Короткие ответы, произнесенные ровным, будничным тоном, словно выстроили между ними еще большую преграду, отдалили друг от друга на немыслимое расстояние. Хотя куда уж дальше?

Только-только нащупает он к ней едва заметную тропинку, способную приблизить их на короткие мгновения, но малейший поворот «не туда», и все насмарку. Разговоры с ней подобны прогулке по тонкому, еще до конца не окрепшему льду – с особой осторожностью и тщательностью необходимо выверять градус давления.

Он хочет стать ближе к ней, окружить заботой, а она незаметно, исподволь выпутывается из ненужных ей оков его внимания. Претендует на самостоятельность, не подпускает к себе. И лишь две темы способны на непродолжительное время разжечь огонь в глубине серых глаз, вызвать интерес к его персоне: отец и те подонки.

Отец… О нем говорилось с готовностью, с тайной радостью, без вызывающих неловкость «подводных камней», напрямик. Словно тончайшие нити тянулись между ними, укрепляя родство. Тянулись, обрывались, но дарили надежду. Тем сильнее и острее пронзала мысль, что скоро и это нечаянное единение исчезнет, угаснет под грудой лжи и обмана. Сначала у Ксении появятся бередящие душу мысли о «новом» отце, а после ненависть к нему, обманувшему ее, полыхнет с удвоенной силой.

Единственным рычагом воздействия на нее, притом самым сильным, оставались те парни. При малейшем упоминании о них она вся подбиралась, интуитивно тянулась к нему, не протестуя, не замечая его рук на своем теле. Ужас мелькал в испуганных девичьих глазах, доверчиво и неотрывно взирающих на него. Обреченность сквозила в каждом движении, внутренний трепет плавил ее как свечу, оставляя после себя податливый огарок. При желании на этом ее страхе от нее можно было многого добиться. Только податливость такая совершенно не радовала, как и не радовало ее нынешнее спокойствие. Тоска разъедала душу, а сейчас станет еще тоскливее.

– Завтра с утра нам нужно съездить в лабораторию, – Влад собрался с духом, чтобы переступить еще одну черту, – сдать ДНК-анализ, – и замолчал, внимательно отслеживая игру эмоций на лице Ксении, порывисто развернувшейся к нему.

– Зачем? – спросила она вдруг севшим от испуга голосом. Нехорошие предчувствия взметнулись в душе, сердце болезненно сжалось. Затягивающееся безмолвие Влада пугало еще больше. Высказала первое, что пришло на ум, обожгло жутким откровением: – Ты думаешь, что мы… родные? – и почувствовала, что от его многозначительного молчания, приправленного жалостливым взглядом, становится дурно.

А опер молчал. Проклиная себя в душе, хотел, чтобы осознала, осмыслила, пережила эту не поддающуюся пониманию мысль. С тем, чтобы следующая новость легла уже на зарубцевавшуюся ткань сознания, причиняя меньше боли.

– Нет, – наконец стряхнул с себя искусственное оцепенение Демидов. – Нет-нет! – понял, что затянулась пауза. Вытащив из кармана сложенный вчетверо листок, протянул его девушке. – Мы не родные. По этому поводу даже не переживай.

Пока Ксения подрагивающими пальцами разворачивала бланк с результатами генетической экспертизы, вчитывалась в незнакомые и сложные формулировки, едва заметно шевеля губами, он думал. Напряженно подыскивал слова, чтобы облечь ложь в правдоподобную оболочку.