Добро пожаловать в прошлое!

– Чем? – с намеком пошутил Демидов. – Хлебом-солью? Или автоматной очередью?

– Типун тебе на язык, – беззлобно рассмеялся Игорь. – Просто хотят поговорить.

– Хорошо, – уже серьезным тоном ответил опер. – Только подъеду не раньше чем через неделю.

Пока Ксения окончательно не пришла в себя, он никуда не поедет. Сейчас ее одну оставлять нельзя. Не хватало еще, чтобы она с собой что-нибудь сделала. Подростки такие непредсказуемые. Сестра Воронова вообще на себя руки наложила. Нет, Ксению, конечно, никто не насиловал, но и то, что между ними произошло, добровольным актом не назовешь, а если учитывать все предшествующие тому события…

Нет, все! Демидов отогнал от себя ненужные мысли, сложил в мойку грязную посуду и, проходя к себе, заглянул к Ксении. Сначала ему показалось, что в комнате никого нет, даже мерзкий страх успел лезвием полоснуть по сердцу. Неужели, его худшие опасения оправдались?! Однако, приглядевшись, он различил неясный силуэт на подоконнике за полупрозрачными шторами.

– Ксюш, – позвал с порога. – Ты что-нибудь хочешь?

Занавески колыхнулись и снова замерли. Тишина. Влад прошел к окну, раздвинул легкую ткань. Девушка сидела, прислонившись спиной к откосу, склонив голову на холодную гладь стекла, безучастно уставившись в небо с пушистой ватой облаков. Дождливые дни закончились, серость постепенно уступала место синеве.

– Ксюш, ты как? – и снова он не нашел других слов.

– Нормально, – даже не взглянув на него, тихо выдохнула девушка.

– Может, хочешь на улице прогуляться?

Она лишь покачала головой и, печально усмехнувшись, добавила:

– Я в больнице лежу. У меня сотрясение, – и опять спряталась в скорлупу где-то глубоко внутри себя.

***

Это пройдет. Она знала, все проходит. Главное, пережить это сейчас, пока нет-нет да накатывает иногда удушающее чувство вины, щедро подпитываемое всполохами видений, которые забыть никак не удавалось. Вот бы как птица взмахнуть крыльями, оторваться от земли, улететь в бескрайнее небо, оставив позади безрадостную жизнь. Но она не птица, крыльев не имеет, да и лететь ей некуда. По крайней мере, еще года полтора точно будет находиться в невидимой клетке под бдительным оком Демидова.

Дни тянулись как один, похожие друг на друга. Влад неизменно находился рядом, но его присутствие теперь напрягало пуще прежнего. Он постоянно заходил к ней в комнату, справлялся о самочувствии, предлагал куда-то выйти, развеяться. Пытался баловать какими-то мелочами, но душа ее была глуха ко всем его попыткам расшевелить, развеселить ее. Сердце обливалось кровью при мысли о том, что где-то, наверное, плачет безутешная мать, оплакивая родного сыночка. Родители не должны хоронить детей. Эту истину она вывела для себя сама, ведь одним из самых страшных ее детских воспоминаний было неизбывное горе бабушки, когда хоронили маму. Те несколько дней навсегда впечатались в память маленькой девочки.

В зал она не выходила, все ее передвижения ограничивались лишь комнатой, кухней, туалетом с ванной, поэтому Влад купил ей ноутбук, подключил интернет, чтобы она могла хоть как-то отвлекаться: читать книги, смотреть фильмы, просто бродить по виртуальной сети. Глядя на то, как он старается угодить ей, она думала лишь об одном: чтобы он поскорее ушел. Неважно куда, главное, чтобы оставил ее справляться со своим горем в одиночестве. Так у нее хоть чуть-чуть получалось. По миллиметру, по сантиметру выкарабкиваться из темной пропасти.

– Тебя можно оставить на некоторое время одну? – спросил Влад через несколько дней, которым она уже потеряла счет. – Мне отъехать нужно, но я быстро вернусь.

Он еще спрашивает! Да она будет только рада остаться одной.

Когда дверь за ним закрылась, она наконец-то смогла выдохнуть полной грудью, хотя незримое присутствие опера все равно ощущалось. Хотя бы потому что остался его запах: мужская туалетная вода с примесью сигаретного дыма. Этот шлейф из прихожей исподволь проникал в комнату, незаметно оседая вокруг. Если закрыть глаза, можно было подумать, что Влад где-то за спиной протягивает к ней руки.

Чтобы проветрить комнату и избавиться от досаждающего запаха, Ксения приоткрыла створку окна, с наслаждением вдыхая свежий воздух с улицы. Взглянула вниз. Излюбленный парк напротив уже давно оделся в зеленую листву, скрыв в своих недрах извилистые дорожки, по которым обычно прогуливались в обнимку парочки, гоняла ребятня, степенно расхаживали люди в возрасте. На темном полотне асфальта мелькали, как игрушечные, машины. Откуда-то доносилось тарахтенье: видимо, недалеко ремонтировали дорогу. Несмотря ни на что, жизнь продолжалась.

Неожиданно захотелось прервать свое вынужденное заточение, спуститься с четырнадцатого этажа вниз, пройтись по теплому тротуару, коснуться рукой зелененьких листочков. Одевшись, с замиранием сердца Ксения спустилась во двор. Пешком. По ступеням. Шаг за шагом. Отгоняя от себя мысли о возможной встрече с кем-нибудь из школы.