Добродетельная куртизанка

Но вот беда — Сигрейв тяжко вздохнул, — он желает ее, кем бы она ни была. Предыдущие связи с женщинами были для него деловыми сделками, в которых чувства не играли никакой роли.

Поэтому, обнаружив, что его непреодолимо влечет к женщине, которую он принимал за Сюзанну Келлавей, Сигрейв решил, что для удовлетворения своего желания ему надо просто сделать ее своей любовницей. А теперь выясняется, что все не так-то просто. Его кодекс чести не позволяет ему вступать в связь с девственницей. Значит, его желанию не суждено сбыться. И граф пришел в уныние.

Дамы проехали несколько миль, прежде чем леди Биллингем нарушила молчание.

— Простите меня за вмешательство в ваши дела, но мне кажется, мисс Келлавей, что вы в опасности.

— Вы правы, мадам! — вздохнула Люссиль. — Опасность угрожает мне со всех сторон: я сбиваюсь с роли и забываю изображать из себя Сюзанну, мне хочется то влепить пощечину лорду Сигрейву, то по целовать его — а это еще опаснее, — но главная опасность заключается в том, что я теряю свое сердце!

— Не упрекайте себя, мисс Келлавей, — властно заявила леди Биллингем. — Судя по той сцене, которую мне случилось наблюдать, притяжение у вас взаимное.

— Это не может иметь последствия, — огорченно покачала головой Люссиль. — На следующей неделе я возвращусь в Оукхэм. Это будет самым правильным шагом. Не видя Сигрейва, я скорее его позабуду.

— Не будьте столь жестоки к себе, мисс Келлавей, — улыбнулась леди Биллингем. — Сигрейв на редкость обаятельный мужчина! А вы у него не первая…

— И не последняя, — закончила Люссиль с горечью, и леди Биллингем сочла за благо прекратить обсуждение этого вопроса.

Но когда пару часов спустя ее карета выехала за пределы «Кукса», она обратилась к коту, мирно дремавшему на сиденье кареты.

— Вот увидишь, Гораций, через полгода мисс Келлавей станет графиней Сигрейв.

Кот потянулся, широко зевнул и мяукнул.

— Ах, значит, через три месяца, — поправилась она.

— Такого идиота, как я, еще поискать, — сидя в гостиной у себя в замке, мрачно заявил Сигрейв брату Питеру, приехавшему накануне.

— Но как ты мог догадаться, что они близнецы, — возразил Питер.

— Соображать надо! Джосселин с самого начала сообщил мне, что у Келлавея было две дочери, но я пропустил эти слова мимо ушей. Видел бы ты ее, Питер! Воплощенная невинность! Нет, черт возьми, решительно не понимаю, как я мог быть таким дураком! Тем более что в сестриных платьях она выглядела маленькой девочкой, нарядившейся в слишком большие для нее вещи. И то, и дело забывала свою роль: то проговорится, что коня Александра звали Буцефал, то читает на виду у всех Вальтера Скотта.

— Да, комично: куртизанка — и вдруг синий чулок! Выходит, что, пока Сюзанна прожигала жизнь в Лондоне, ее сестра спокойно учила девочек в школе. Невероятно! Но может ли женщина, согласившаяся выступить в роли содержанки, быть такой уж невинной, Ник? Возможно, она из той же породы, что и Сюзанна?

— Не думаю, Питер. Обманщица она, эта да, но в ее чистоте я не сомневаюсь.

— Ты так в этом уверен!

— Еще бы! Я, Питер, предложил ей стать моей содержанкой.

У брата от удивления глаза полезли на лоб: чтобы Сигрейв тик заинтересовался женщиной, которую принимал за Сюзанну! Но что же будет теперь, когда выяснилось что она не куртизанка?

— Она, полагаю, отказалась?

— О да! И весьма решительно! Мисс Люссиль Келлавей не желает продаваться ни по какой цене.

— Тогда непонятно, зачем она затеяла эту игру с переодеванием. Ты не собираешься спросить ее об этом?

— Пока что нет! — Сигрейв-старший медленно покачал головой. — Я, пожалуй, подыграю ей, посмотрим, что будет. Мисс Келлавей заслуживает того, чтобы ей преподали хороший урок, а мы с тобой позабавимся.

Глава пятая

— Ну, как вы можете не принять его, — с укором проговорила миссис Эйплтон, входя с огромным букетом цветов в спальню Люссиль.

— Но не в спальне же! — воскликнула Люссиль.

— Я сказала ему, что у вас болит голова, он возразил, что как никто умеет излечивать мигрень. Но, мисс Келлавей, если граф Сигрейв положил на вас глаз и хочет сделать своей содержанкой, он…

— Встаю, — решительно заявила Люссиль, но, услышав шаги на лестнице, поспешно юркнула под одеяло. — Он, полагаю, не посмеет…

Ее речь была прервана появлением на пороге графа, который с непринужденным видом завсегдатая вошел в комнату и уселся на край кровати, безмятежно положив ногу на ногу.

— Пойдите поставьте цветы в воду, мадам, — обратился он к миссис Эйплтон, — а я тем временем займусь здоровьем мисс Келлавей. Вы, знаю, неизменно стоите на страже приличий, но мисс Келлавей, привыкшая принимать гостей в своей спальне, право же, не нуждается в опеке. Подвиньтесь ко мне, дорогая! Такая скромница! Вскоре, привыкнув ко мне, вы, уверен, станете гораздо смелее!

— Милорд! — воззвала к нему миссис Эйплтон. — Мисс Келлавей действительно плохо себя чувствует. Может, лучше вам…

— Пустяки! — оборвал ее Сигрейв. — Немного позже мисс Келлавей поедет кататься — я свежий воздух пойдет ей на пользу. Но пока мне необходимо кое-что обсудить с ней.