Доброе дело

…Младший Погорелов выглядел теперь куда лучше, нежели в губной управе. Оно и понятно — домашний арест, фактически им отбываемый, в любом случае лучше содержания в камере. Возвращение домой сына, пусть и с ограничениями свободы, привело и к благоприятным переменам в наружности и поведении его родных — Матвей Николаевич встретил меня с самым искренним радушием, сразу же пригласив отобедать, Анна Модестовна будто сбросила несколько лет и выглядела сейчас очень даже привлекательно, Елизавета Матвеевна обзавелась лёгким румянцем, чего в прошлый раз я у неё и близко не видел. Для поддержания доверительности в разговорах отказываться от приглашения к обеду я не посчитал возможным, и написал Вареньке короткую записку, с которой к нам тут же отрядили мальчишку из прислуги — телефона в доме Погореловых не было. Интересно, кстати, почему — да, дорого, но что-то не верилось, будто профессор Царской академии не может себе такое позволить.

До того, как все сели за стол, я как раз успел побеседовать с Николаем Погореловым. Повторяя свои показания в спокойной домашней обстановке, Погорелов-младший на удивление подробно и обстоятельно перечислил, в каком порядке младшие Гуровы и гости поднимались на третий этаж, в каком спускались обратно в столовую, вот только о перемещениях прислуги сказать ничего не смог. Впрочем, держась вместе с хозяевами и гостями, он просто не мог эти перемещения видеть. Забегая вперёд, добавлю, что мать и сестра слова Николая полностью подтвердили.

Сам обед понравился мне царившим за столом дружелюбием, а вот по поданным кушаньям можно было предположить, что в доме действует, как сказали бы в прошлой моей жизни, режим экономии. Нет-нет, всё было приготовлено отменно, стол сервирован на должном уровне, но исходные продукты, с которыми работали на кухне, явно обошлись Матвею Николаевичу очень и очень дёшево. Тут же вспомнилось и отсутствие в доме телефона, зародив во мне стойкую уверенность, что то ли старший Погорелов стеснён в средствах, то ли он откладывает деньги на какую-то крупную трату. Понятно, прямо спрашивать хозяина дома об этом было бы с моей стороны недопустимо, однако же выяснить причины подобной скромности не мешало. Пока что я решил, что стоит спросить Леонида, он-то как раз знать их мог.

Кстати, о Леониде… Дело с системой обучения заводских артефакторов откладывать не хотелось, поэтому я собрался к концу присутственных часов ещё зайти к Шаболдину и как-то обеспечить себе свободное от розыска время. Идея, как выяснилось, оказалась вполне здравой — Борис Григорьевич сказал, что по опыту допросов прислуги одним днём дело не обойдётся, так что три дня у меня всяко освободились — про желание пристава привести в порядок бумаги тоже не забываем. А то и больше, потому как впечатлившись поведанными мною подробностями, что я уточнил у Погорелова, пристав загорелся желанием не только сравнить их с показаниями Гуровых, но и получить столь же обстоятельную картину передвижения по дому прислуги. Про явные признаки экономии денег в доме Погореловых я приставу тоже рассказал, он обещал попробовать выяснить причины негласным порядком. Перед тем, как я ушёл, мы договорились, что если Шаболдину что-то срочно от меня понадобится, он позвонит мне по телефону, но без острой необходимости постарается этого не делать.

Домой я вернулся в такое время, когда позвонить Леониду было ещё прилично, и откладывать приглашение не стал. Варенька, понятно, обрадовалась, что завтра я весь день проведу дома, а послезавтра она увидится с Татьянкой, понятно и то, каким именно образом она мне свою благодарность за такие благодеяния выразила. Уснула супруга после наших приятных занятий быстро, у меня же заснуть никак не получалось, зато появилась возможность подумать в самой что ни на есть спокойной обстановке.