Доброе слово

Вот три основных источника, которые питали и продолжают питать мое творчество. Дебютировал я поэтическим сборником «Взгляд на окна», но суждено мне было стать прозаиком. Сборник рассказов и новелл «Горячее дыхание», романы «Сильная рука», «Святой Михал», «Гнездо аиста» и сборник рассказов «Мариана Радвакова» отражают бурные времена коллективизации, их действие происходит в Восточной Словакии, под Вигорлатом.

В 1967 году я имел возможность принять участие в зимней охоте и собственными глазами, близко увидеть тайгу и жизнь охотников на берегах реки Бамбуйки, на северо-восточном конце Бурятской АССР. Пребывание в Сибири произвело на меня глубокое, незабываемое впечатление. И подвигло написать книгу «Охота на Бамбуйке». Через два года я снова приехал в Сибирь, чтобы встретить здесь весну и узнать цветущую весеннюю тайгу. После этого моего второго путешествия появилась книга «У снежной реки». Эти путевые заметки, объединенные под названием «Охотник в тайге», явились основой книги, которая стала одной из самых читаемых как у нас, так и за границей.

Поездка в Сибирь обогатила меня основными идеями и для триптиха «Белый жеребец». Действие моей последней, недавно вышедшей книги «Осень в краю тигров», — она свидетельствует о борьбе современного человека социалистического общества за право на полнокровную и счастливую личную жизнь, — также происходит на фоне суровой и прекрасной природы сибирской тайги. Эти книги были хорошо приняты у нас, они постоянно переиздаются и переводятся на многие языки мира. С некоторыми из них имели возможность познакомиться и советские читатели в переводе на русский и языки национальных республик.

Сейчас я снова вернулся в край своего детства. Работаю над романом, действие которого разыгрывается в моей родной деревне Роуднице.

Трудная ночь

1

Внизу, в долине, окаймленной двумя крутыми склонами гор, словно заколдованная за спиною господа бога, лежала деревня. Хибарки на ее верхнем конце, деревянные, крытые дранкой, отважно лепились к горному склону. Чуть ниже, посредине гнезда каменных домов, предостерегающе устремлялся ввысь удлиненный перст костела. А за ним желтели крыши новых домов, возникших на месте испепеленных войной лачуг. Эти дома словно бы уже и не относились к деревне. Желтовато-коричневая черепица новых крыш бросалась в глаза, беспрестанно вызывая у людей зависть и сожаление о том, что не всю деревню постигло несчастье, что не вся она сгорела дотла.

За нижним концом деревни пролегла приманчивая полоса на редкость плодородной земли. Но, как нарочно, она по большей своей части принадлежала к каменному гнезду, образовавшемуся вокруг костела. Да и там, за Лиштиной, тоже прекрасные были поля! Кониар это хорошо знал, потому что у него, как у одного из немногих «верхних», имелся там свой клочок земли. Целый кусок горной земли на Грбачинах не сравнишь с этой единственной полоской.