Доброе утро, Царь!

И снова этот захлебывающийся восторг в его ответе:

– А ты, ты… очень красивая!

Энс Карана пытался изобразить влюбленность, и это выглядело жалко. Римушу не надо было ничего изображать. Странное дело – Иарра почувствовала себя польщенной. А ее репутация все равно уже безвозвратно погибла.

«Ты что?» – ахнула Элетия.

«Даже не думай!» – предупредила Лада.

«Я вас не спрашиваю, вы уже достаточно сегодня натворили! Мне надоело, что все решают за меня. Мать, Карана, Имир, даже вы двое, хоть и давно умерли. На этот раз я сама все решу, вам ясно?»

«Нет!» – воскликнули они хором, но Иарра не стала слушать. Улыбнулась Бездомному:

– Значит, ты не жалеешь, что в тот раз вы меня не убили?

Ему хватило одного взгляда. В следующую секунду Римуш оказался рядом. Сначала упал на колени, заглядывая ей в глаза, понял, что не ошибся, вскочил, подхватил ее на руки и понес, жадно и восторженно целуя на ходу. Лада и Элетия кричали в ее голове. Иарра отмахнулась от них, обхватив Римуша за шею и чувствуя, как, впервые со смерти деда, в ее мире появляется что-то надежное. Что-то, принадлежащее лично ей.

Что-то, в чем она не станет сомневаться.

Глава 13. Живые и мертвые

Как непривычно и как прекрасно – спать без сновидений и просыпаться без голосов в голове. Иарра лежала, не открывая глаз, и наслаждалась этим удивительным чувством – ей ничего не приснилось. Никаких далеких миров, образов ушедшего и любовных сцен с Имиром. Где-то на задворках сознания обиженно молчали Лада и Элетия. Иарре не было до них дела.

Единственный, о ком ей хотелось думать, спал, обхватив ее руками и ногами, как будто даже во сне утверждал свое право собственности, и, свидетели Двое, она ничего не имела против. Так хорошо ей не было, кажется, целую вечность.

Вот он зашевелился, отодвинулся. Через мгновение ее щеку защекотало его куцее подобие бороды и голос прошептал в ухо:

– Ты не спишь.

– Не сплю, – призналась Иарра и открыла глаза.

День перевалил, наверное, за половину. Сквозь сон она смутно слышала пение рогов – сколько раз, два? Высокое окно заслоняли ребристые ставни снаружи и занавеси изнутри, но в комнате было светло. Можно было видеть кровать в совершенно измятых простынях, винные пятна, крошки печенья, разбросанную по полу одежду, там же опрокинутый кувшин, кубок и осколки второго – все свидетельства творимых ими ночью безумств.

О да, им было весело! Уже под утро обоих одолела жажда и Римуш отправился на поиски еды и питья в одной простыне, которую Иарра замотала на нем наподобие церемониального плаща, набросив один конец со спины на левое плечо, проведя под правой рукой и расправив спереди так, чтобы второй конец был перекинут через левую руку. Совершенно ничего такой «плащ» не скрывал, но они хохотали до слез, пока он не ушел и еще больше – когда вернулся с вином и печеньем, а сползшая простыня тащилась за ним по полу и Римуш прижимал ее локтем, чтобы не потерять. Потом они пили друг за друга, за Высших, за Бездомных, за любовь и даже, кажется, за энса Карану – чтобы он утопился с горя в хорошем, обязательно аргальском вине. Потом опять занимались любовью, пока не заснули, причем Иарре казалось, что лично она провалилась в сон раньше, чем все закончилось.

Теперь Римуш глядел опасливо, как будто за время сна она могла протрезветь и передумать.

– Ты жалеешь? – спросил он.

– Нисколько. А ты?

Ответ Римуша занял много времени и оставил обоих без сил. Позже, лежа головой у него на груди, Иарра прошептала:

– А я знаю, почему Бездомные не принуждают своих женщин.

– Почему? – Римуш гладил ее волосы, расправляя их вдоль своего тела наподобие покрывала.

– Их не приходится принуждать. Они сами на вас набрасываются, потому что знают, как с вами хорошо. У тебя, наверно, отбою от них нет?

– Теперь у меня будешь только ты.

– Это хорошо.

– А ты? – его рука замерла на ее волосах. – У тебя есть кто-то, кроме меня?

– Никого, – ответила она не столько Римушу, сколько своим внутренним молчаливым наблюдателям. – У меня есть только ты. Мне надо домой, забрать некоторые вещи, но я боюсь, что…

– Я пойду с тобой, – сразу вызвался он. – И возьмем Бессмертных. Пусть попробуют нам что-нибудь сделать!

У погубленной жизни оказалось немало хороших сторон. Иарра улыбнулась:

– Спасибо. Я надеялась, что так скажешь.

Теперь она разом ощутила голод, жажду и желание срочно принять ванну. И вспомнила, в каком виде лежит на полу ее единственная одежда.

– Как ты думаешь… – начала она и замолчала: в дверь без стука ворвалась Таша.

– Ты что, все еще спишь?! А ты знаешь… Балла! – она охнула и обеими руками зажала себе рот.

Иарра в панике потянула на себя покрывало. Римуш даже не шелохнулся.

– Выйди, – сказал он.

Таша послушалась – пятясь и все еще прижимая ладони к губам.

Иарра и Римуш посмотрели друг на друга и расхохотались. Из-за двери им в ответ раздался возмущенный вопль.