Доброе утро, Царь!

Ей следовало быстро поблагодарить Римуша и спешить к носилкам, заставить пронести себя по городу с раскрытыми занавесками, заехать в театр, окружить себя свидетелями, чтобы все видели – между ней и Бездомным ничего нет, она возвращается домой одна. Призывать в свидетели богов и людей, унижаться, но спасать жалкие остатки своей репутации – пока еще не поздно, пока еще есть надежда. Вернуться домой, покаяться перед матерью, принять любое наказание… смириться и больше не раскрывать рта. Делать все, что ей прикажут, отныне и навсегда, как провинившаяся дрянная девчонка.

Или гордо поднять голову и принять последствия своих поступков. Как Самурхиль.

Прежние личности молчали. Хотелось верить, что они все-таки чувствуют себя виноватыми.

– Сядешь в носилки? – спросил Римуш.

Он смотрел серьезно и понимающе. Не радовался ее унижению.

– Не знаю, – она помолчала. – А ты пришел пешком?

Он улыбнулся с мальчишеским озорством:

– У меня есть колесница, и я сам ей правлю! Хочешь, покажу?

– Покажи, – сказала Иарра.

Римуш снова протянул ей руку – с такой радостью, что невозможно было отказаться. Было в нем что-то подкупающее, некая простодушная искренность, совсем не подходящая к образу бунтаря и заговорщика, так же, как его внешность и манеры мебельщика не подходили к образу вождя и убийцы. Иарра на миг почувствовала себя очарованной. Потом из дверей начали выходить Бессмертные, а Римуш, не обращая на свою жутковатую стражу никакого внимания, потянул ее к экипажам и остановился перед запряженной белоснежной парой колесницей.

Лошади были прекрасны. Крутобокие, с длинными изящными ногами и гордыми шеями, они наверняка стоили целое состояние. Позолоченная упряжь и легкая двухколесная колесница были достойны по меньшей мере энского сына. Римуш гордо похлопал по холке одну из лошадей и обернулся к Иарре.

– Нравится?

– Ну… – она изо всех сил постаралась, чтобы это не прозвучало обидно: – ты уверен, что… что можешь с ними справляться? Я хочу сказать, ты не делал этого раньше, а ездить по городу, это…

– Трудно? Опасно?

– Я не хотела тебя обидеть.

– Залезай, – потребовал он и принялся отвязывать вожжи.

– Нет, Римуш, подожди…

– Давай! Я отвезу тебя, куда захочешь! Испугалась, да?

Он подначивал ее, как ребенок ребенка, и это было до того неожиданно – и до того не похоже на все, к чему она привыкла, – что Иарра почти уступила. Оглянулась на приближавшихся Бессмертных:

– А они?

– Они сами по себе, – Римуш почти насильно втянул ее в колесницу. – Иооо-ууу!

С этим воплем он взмахнул вожжами, и лошади рванули с места. У Иарры остановилось дыхание. Каким-то невероятным чудом им удалось не снести ни один из ожидавших тут же экипажей; потом колесница выскочила на дорогу и понеслась, в грохоте колес и радостных криках Римуша, вдоль аллей, затем по улицам Среднего города.

Косые струи дождя хлестали в лицо. Кони мчали все быстрее, колесница вихляла рывками то вправо, то влево. Римуш громко хохотал. Иарра изо всех сил вцепилась в левый борт. Помилуйте их Двое, только бы не перевернуться! Только бы лошади не понесли! Только бы никого не убить! От тряски у нее стучали зубы.

Улицы перед ними быстро пустели: прохожие спасались бегством, другие экипажи объезжали их по широкой дуге. Иарра заметила, что никому не приходит в голову остановиться и призвать разошедшегося нахала к порядку. Это обозначало одно – всем известно, кто правит этой колесницей. И все терпят его, как терпят энсы, молясь об избавлении.

Когда лошади остановились перед тенистым внешним двором отделанного привозным белым камнем дома, Иарра не сразу смогла отдышаться.

– Где мы?

Римуш в мокром зеленом наряде казался растрепанным попугаем после драки. Плащ свалился с него и лежал на дне колесницы, прямо под ногами.

– Это мой дом. Я теперь здесь живу.

Иарра, не удержавшись, присвистнула. Римуш глядел смущенно – и это после того, как чуть не убил ее в этой бешеной скачке!

– Если хочешь домой, я тебя отвезу, – сказал он. – А если… ну, если тебе там плохо… ты уже пряталась в моем доме, помнишь? А здесь у меня много места.

Наверное, она потемнела лицом. Наверное, отшатнулась, оскорбленная и униженная, потому что он замотал головой и воскликнул:

– Нет! Ты что, думаешь, я такой же, как тот Красный?! Я к тебе даже не подошел бы, я просто хотел помочь!

Он уже подхватил вожжи, когда Иарра положила свою руку поверх его:

– Подожди, Римуш. Я неправильно тебя поняла.

Он буркнул обиженно:

– Я тебе не Высший! Бездомные не принуждают своих женщин!

– Я не «твоя женщина», Римуш. А как Бездомные поступают с женщинами Высших, знает весь Арш.

– Думай, что хочешь, – он хлестнул лошадей, и те рванулись вперед.

Иарра вцепилась в его руку. Нет, еще одной такой скачки она не переживет!

– Стой!

– Ну что?! – закричал он.

Но лошадей все-таки остановил. Даже не заглядывая в его разум, Иарра видела, что обида Римуша не наиграна, так же, как его неуклюжее гостеприимство и желание помочь. Подумалось, что бесстыдное предложение этого Бездомного на самом деле чище и достойнее расчетливого сватовства Караны.

Воспоминание о Каране вызвало у нее приступ тошноты.