Доброе утро, Царь!

Уже вторую неделю дождь почти не прекращался, разве что на несколько часов, чтобы потом припустить с новой силой. Иарра велела рабыне задернуть занавески и прикрыла глаза, в который раз убеждая себя, что не боится сегодняшней ночи, когда ей придется остаться наедине с энсом Караной. Во всяком случае, боится этого меньше, чем изгнания на виллу. Что близость с живым человеком, тем более богатым энсом, не страшнее рока, обрекшего ее любить Имира Кровопийцу. Что она, на самом деле, вовсе его не любит.

«Ты говорила, у меня есть собственная Сила, – неохотно позвала она Ладу. – Не от чужой крови, а моя. Может быть, я… я смогу внушить Каране, что мы с ним… обмануть?»

«Нельзя так просто расходовать изначальную Силу. Это дело опытных магов, а не твое. Надорвешься, и…»

«Что тогда?»

«Погибнешь. А Имир останется в заточении».

«Он все равно там останется, я ведь уже сказала!»

«Ты не можешь спорить со своим предназначением».

«Могу, – возразила Иарра, – еще как могу! А вы не можете решать за меня. Ты не хочешь, чтобы я спала с Караной, потому что любишь Имира? Ладно, я тоже не хочу с ним спать. Помоги мне его обмануть, чтобы он помнил то, чего не было. Научи, как это сделать без крови. А если надорвусь… значит, так мне и надо».

Лада молчала. Вместо нее вдруг ответила Элетия:

«Я научу».

«Ты же ненавидишь магию!» – напомнила Иарра.

«Да, ненавижу. Но я тоже люблю Имира. Я не вынесу, если ты будешь с другим».

Подумать только, до чего чувствительные эти слепки памяти! Если бы кто-то узнал, до чего странный разговор она сейчас ведет, безумную внучку безумного Адая не просто сослали бы на виллу – ее заперли бы от греха подальше на всю жизнь! Иарра вздрогнула, но тут Лада решительно сказала:

«Войди в разум рабыни. Быстрее, пока есть время. Посмотрим, на что ты способна».

Иарра послушно откинулась на подушки и закрыла глаза. Совсем недавно, случайно подглядев чужие мысли, она перепугалась и чуть не упала в обморок от потраченной с непривычки Силы, теперь же… Странно было подумать, как многое изменилось всего за две недели. Она чувствовала Силу своего разума, словно мышцу, которая долго не использовалась и совсем потеряла крепость, а теперь под действием тренировок оживает, обретает былую мощь – и болит, болит, болит.

Она сосредоточилась, изгоняя все посторонние мысли и ощущения. Если обнажить магические чувства посреди города, это всегда причиняет боль – слишком много чужого беспокойства, злобы, желаний, страхов и надежд ударяет в них одновременно. Опытные маги умели отсекать от себя все лишнее, но единственными опытными магами, каких знала Иарра, были ее внутренние образы памяти, да еще Имир.

Людские сознания представали ее внутреннему взору в виде сполохов разноцветных огней, где каждому сильному чувству или стремлению соответствовал свой особый оттенок. Но если сосредоточить внимание на чьем-то отдельном сознании, проникнуть в него, огоньки складывались в картинки, в запахи и ощущения. С непривычки в них запросто можно было потеряться. В этой жизни Иарра ни разу не проникала в разум существа крупнее мыши, если не считать того случая с Караной, когда она сама не понимала, что делает. Но и Лада, и Элетия делали это множество раз. Сейчас они расположились в дальних уголках ее разума и наблюдали – одна одобрительно, другая с болью, как Иарра шаг за шагом исследует разум и душу собственной рабыни. Девушка ни о чем не подозревала и даже, несмотря на духоту, успела задремать.

Человеческое сознание, конечно, сложнее мышиного. Его внешней оболочкой были покорность и вялое любопытство, резанувшее глаз безразличие к собственной судьбе, как будто с нею заведомо не может случиться ничего нового и интересного. Рабыня, что тут скажешь – с этой мыслью Иарра проникла глубже и остановилась, озадаченная. За внешней рабской кротостью прятались настоящие, живые страсти. В них ярко-золотым силуэтом отпечаталась мужская фигура – Иарра с огромным удивлением узнала своего младшего родственника и бывшего дедовского прислужника Видаха. После смерти энса он остался в доме и даже умудрился попасть в доверенные слуги к Инсине.

Интересно, знает ли он, что стал предметом обожания рабыни? Через секунду Иарра поняла – знает и без стеснения этим пользуется. Надо будет устроить парню выволочку. Правда, сначала придется найти объяснение, откуда ей стало об этом известно, не упоминая ни колдовство, ни другие выходки в стиле покойного энса.

«Итак, ты видишь, – напомнила о себе Лада. – Это хорошо. Теперь очень осторожно попробуй внушить ей холод».

«Тебе холодно», – послушно сказала Иарра рабыне.

Та, конечно, не услышала. Дремала, свесив голову на грудь, и не подозревала, что служит подопытным животным для колдовства.

«Ты замерзла, – отчетливо произнесла Иарра в ее разуме. – Дует ветер, и тебе очень, очень холодно».

Девушка не то поежилась, не то просто вздрогнула во сне, зато сама Иарра вся покрылась мурашками холода. И тут же ощутила головокружение – обычную расплату за использование Силы.

«Хватит, – решительно остановила ее Лада. – Позже попробуешь еще. Отдыхай».