Добролюбов

Добролюбов по праву считал себя идейным наследником Белинского, продолжателем его работы в русской литературе, работы во имя народа, во имя его освобождения. Он писал, что влияние великого критика «ясно чувствуется на всем, что только появляется у нас прекрасного и благородного…». Статьи самого Добролюбова и были в первую очередь тем «прекрасным и благородным», на чем ясно чувствовалось влияние Белинского. Недаром Некрасов, связанный узами дружбы с обоими критиками, находил, что в Добролюбове во многом повторился Белинский.

* * *

С первых шагов своей литературной деятельности Добролюбов живо интересовался прошлым русской литературы, Связывал с ним ее настоящее, всегда ощущая связь и преемственность литературных явлений, всегда стремясь обосновать свою напряженную, страстную мысль бойца обращением к истории, к фактам прошлого.

В своих суждениях о крупнейших явлениях русской литературы Добролюбов опирался на наследие Белинского, продолжая начатую им работу в новых условиях. Политическая обстановка в России к концу 50-х — началу 60-х годов серьезно отличалась от обстановки предыдущего десятилетия. «Соотношение классовых сил резко изменилось. Историческое развитие страны привело к укреплению лагеря революционной демократии, к четкому оформлению его политической программы, программы крестьянской революции. С другой стороны, группа либерального дворянства определилась как сила, открыто враждебная революции. В стране необычайно обострились классовые отношения.

Естественно, что не могли не стать по-новому вопросы литературу, в частности вопросы ее исторической оценки. В условиях ожесточенной классовой борьбы Добролюбов должен был с гораздо большей политической остротой оценить русскую литературу XVIII века. Крайняя резкость характеристик иногда даже приводила Добролюбова к односторонним выводам.

История русской литературы до Пушкина представлялась Добролюбову в виде медленного процесса, когда одни писатели сменялись другими, почти одинаково далекими от подлинной народности. С Пушкина начался новый период литературного развития. Но даже, Гоголь в конечном счете не во всем удовлетворяет критика, хотя он и был страстным поборником «гоголевского» направления. Все надежды его устремлены в будущее. Он убежден, что придет время, и русский народ выдвинет такого поэта, появление которого невозможно в условиях самодержавно-полицейского режима. Пафосом борьбы за новую, революционную литературу, за подлинно народного поэта, трибуна масс была проникнута вся деятельность Добролюбова-критика.

Наиболее полно и последовательно Добролюбов изложил свои взгляды на историческое развитие русской литературы в замечательной, насыщенной глубокими мыслями и революционным содержанием статье «О степени участия народности в развитии русской литературы», написанной в начале 1858 года. Поводом для статьи явилось второе издание книги Д. Милюкова «Очерк истории русской поэзии», автор которой пытался популяризировать взгляды Белинского. Добролюбов воспользовался выходом книги, чтобы рассмотреть процесс развития русской литературы — от начала зарождения письменности до Гоголя — с точки зрения ее близости интересам и стремлениям народа, с точки зрения ее народности. Статья очень важна для понимания философских и политических воззрений Добролюбова.

Несколько страниц критик посвящает выяснению общей роли литературы в обществе. Он дает отпор тем «книжникам», которые считают, что «литература заправляет историей». По Добролюбову, именно развитие общества определяет характер и развитие литературы. «Не жизнь, идет по литературным теориям, а литература изменяется сообразно с направлением жизни». Эти мысли Добролюбов подкрепляет замечательными примерами, которые показывают, что критик поднялся до глубокого понимания общественного значения литературы.

Литература, по Добролюбову, является могучим средством пропаганды. Однако ее значение в этом смысле ослабляется «малостью круга, в котором она действует». Ограниченность сферы ее влияния — вот обстоятельство, которое постоянно волнует

Добролюбова, «о котором невозможно без сокрушения вспомнить и которое обдает нас холодом всякий раз, как мы увлечемся мечтаниями о великом значении литературы и о благотворном влиянии ее на человечество».

Литература, которая чужда народу, не отражает его интересов, неизбежно обречена на замкнутость, обслуживание узкого круга избранных. Она не принесет пользы народу даже в том случае, если будет трактовать о предметах, прямо его касающихся, ибо она подходит к этим предметам «не с народной точки зрения, а непременно в видах частных интересов той или другой партии, того или другого класса». Добролюбов с горечью отмечает, что «между десятками различных партий почти никогда нет партии народа в литературе».