Добронега

— Это ничего не меняет, — сказал Эймунд. — Впрочем, посол этот… тоже его только что так назвал. Но все равно не меняет.

Ярослав оборотился к Эймунду.

— Нет, не меняет?

— Нет.

Ярослав обвел взглядом воинов. Взгляд его остановился на всаднике со свердом в руках и другим свердом у бедра.

— Верни сверд, — потребовал он.

— Князь… — предупреждающе произнес Эймунд.

Ярослав поднял руку по направлению к нему, и Эймунд умолк.

— Пойдем в детинец, поговорим, — сказал Ярослав.

* * *

В гриднице князь сел на лавицу, а воеводы встали полукругом. Князь поманил Хелье к себе, и Хелье оказался в центре полукруга, состоящего из Ляшко, Эймунда, Рагнвальда и Жискара. Хелье понравилась склонность Ярослава к театральности.

— Итак, — сказал Ярослав, — я ошибся. Я мог бы сказать — меня дважды ввели в заблуждение. Но это было бы полуправдой. Заблуждение — та же ошибка. Правитель не должен позволять вводить себя в заблуждение, тем более дважды. Но все мы люди, и все мы ошибаемся. Ответь — ты тот самый Хелье, который ездил в Константинополь?

Хелье кивнул.

— И тот самый, который присутствовал у реки Скальд?

Хелье снова кивнул. Эймунд оскалился.

— И в Вышгороде бывал, в окна лазил?

Хелье пожал плечами.

— Ты действительно прибыл в Новгород с предложением от конунга Олофа?

— У тебя превосходная память, князь, — заметил Хелье.

— Приношу тебе мои извинения, — сказал Ярослав. — Сердечно прошу тебя меня простить.

Ляшко, Жискар и Рагнвальд переглянулись, а Эймунд вдруг просветлел. Какой блистательный дипломатический ход, подумал он. О, я сделал очень правильный выбор! Князья, конунги — как дети малые, надуют щеки и ни за что свою вину ни перед кем не признают, разве что на плахе или под пытками. А этот взял и попросил прощения — у сопляка тощего безродного! Не сегодня-завтра он себе, князь наш, весь мир подчинит. Этот сопляк расплылся — эвон как, он уже любит Ярослава без памяти, он готов жизнь за него отдать. А ведь сопляк — парень крепкий, целеустремленный, целый день я с ним торчал у Скальда, а он помогал, показывал — и хоть бы бровь дрогнула. И сам же уволок Бориса на плече. И вот Ярослав его без всяких усилий очаровал. И ведь знал, перед кем извиниться! Ляшко вот князь будет без всякой провинности пилить, просто так, от плохого настроения, и никогда прощения не попросит, если не прав — потому что Ляшко никогда такой жест не оценит. А сопляка Хелье он купил сейчас, у всех на виду, всего, с потрохами. Это замечательно. Пусть он подчинит себе мир — я ему помогу, конечно же, еще как помогу! А когда подчинит, я буду править миром от его имени. Очаровывать он умеет и любит, а для правления деятельного слишком мягок и рассудителен. Поэтому в Хольмгарде есть Житник. А в мире вместо Житника буду я.

— Вот и Эймунд мне говорит, что конунг Олоф не прочь выдать замуж дщерь свою, — сказал Ярослав. — Впрочем, с тех пор, как ты мне это предложил, много времени прошло. Но если ты свое предложение сейчас подтвердишь — что ж, поедем в Сигтуну. Не откладывая.

Рагнвальд выставил вперед правую ногу.

— Ты хочешь что-то сказать? — спросил Ярослав.

— Да. — Рагнвальд расправил плечи. — Не ко времени это, конунг. Это поссорит тебя с Норвегией.

— Рагнвальд, запахни рот, — велел ему Эймунд.

— Я…

— Рот запахни. — Он повернулся к князю. — За Норвегию отвечаю я. Не бойся, не поссоримся.

— Я и не боюсь, — уверил его Ярослав. — Что ж. Завтра же утром едем.

— Нет, — сказал Рагнвальд.

— Рот…

— Князь, она некрасивая, и девочка совсем.

Возникло неловкое молчание.

— Это межгосударственный брак, — попытался спасти положение Жискар. — Мон сюзерен, не обращай внимания на.

Не слушая его, Рагнвальд повысил голос:

— Князь, я видел, как к тебе по ночам, здесь, ходит женщина!

Неловкое молчание стало еще более неловким.

— И что же? — спросил наконец Ярослав.

— Ты — обыкновенный мужчина.

На это ответить было нечего. Ярослав ничего и не ответил.

— Она совсем девочка, — упавшим голосом повторил Рагнвальд.

Не вставая, Ярослав подтянул одну ногу, поставил ее на лавицу, обхватил рукой, а подбородок положил на колено, и воззрился на Рагнвальда, ожидая, что, может быть, он еще что-нибудь скажет.

Рагнвальд шагнул к князю, как шагают мужчины, желающие сказать своим соперникам несколько угрожающих слов тихим зловещим голосом прямо в лицо. Хелье и Эймунд, ближе всего стоявшие к князю, одновременно заступили Рагнвальду путь.

— Пропустите, — потребовал Рагнвальд.

— Назад, — сказал Эймунд.

Рагнвальд отступил и положил руку на рукоять. Два сверда одновременно сверкнули, выхваченные из ножен. Хелье и Эймунд прошли подготовку в одной и той же школе.

— Не беспокойтесь, дети мои, — сказал Ярослав. — Рагнвальд не собирается меня убивать. Речь идет о его двоюродной сестре, и он просто обеспокоен ее благосостоянием и желает видеть в ее будущем муже человека достойного. Женат ли ты, Рагнвальд?

Рагнвальд затравленно посмотрел на князя.

— Нет, — пробормотал он. — То есть, да. То есть…