Добронега

Актеры перемещались по круглой сцене, подавали реплики, публика время от времени реагировала, то заходясь смехом, то сочувствуя и возмущаясь. Одеты действующие лица были в современные, но не греческие, а римские костюмы, хотя у некоторых имелись в наличии античные щиты и широкие декоративные сверды. Такими свердами только мух давить. Все актеры были в масках, и, очевидно, цвет масок должен был символизировать характер, социальный статус, и даже, показалось Хелье, половую принадлежность, персонажей.

Комедию давали, конечно же, по-гречески. Хелье, знавший около сотни греческих слов, не понимал почти ничего. Он только уяснил, что главный герой – холоп, любящий позубоскалить над господином, и что оба они влюблены в одну и ту же девушку, которую изображал мальчик-подросток в белой маске. Возможно, предположил Хелье, греческий перевод римской пьесы стилизован под античность. Произнося реплики, актеры отчаянно жестикулировали, иллюстрируя свои чувства и поясняя мысли. Досмотрев и дослушав сцену до концовки, Хелье поводил глазами по амфитеатру и нашел неподалеку от себя зрителя с более или менее скандинавским лицом. Хелье тотчас пересел к нему. Зритель оказался славянином из Турова, живущим в Константинополе девятый год. Он объяснил Хелье, что комедия эта написана римским драматургом Теренцием много веков назад, но несколько изменена, чтобы было современнее.

– Почему тогда просто не придумать современную комедию, вместо того, чтобы менять Теренция?

– Наверное, никто не умеет. Кроме того, Теренций хорош тем, что любой актер знает все его комедии наизусть. Это очень удобно, когда они репетируют.

– Что значит – репетируют?

– Играют без зрителей.

– Зачем?

– Это как упражнения. Чтобы не на представлении со зрителями все сделать правильно.

Точно, подумал Хелье. Вот ведь я тупой какой – конечно, они сперва упражняются, а иначе они просто будут друг на друга наталкиваться на сцене. Или один будет говорить медленно, а другой быстро, и тогда все пойдет прахом. Вообще все это ужасно интересно. А над куполом Софии кто-то запустил змея. Кто это до такого додумался?

Через мгновение он сообразил, кто именно додумался до такого и, не попрощавшись и не поблагодарив славянина из Турова, кинулся к проходу и побежал вниз.

Сколько же это он там уже болтается, этот змей, не опоздал ли я? Кретин, дите малое, любитель театра!

Дир стоял на противоположной от входа в дом стороне Посейдонова Прохода, точно напротив нужной двери. Куда делась Эржбета – неизвестно. Нельзя было терять момент. Действуя по вдохновению, Хелье махнул Диру рукой, чтобы тот подходил ближе, а сам, поправив походный мешок на плече, направился прямо к двери, возле которой помещался, закрывая собою вход, какой-то негодяй, очевидно нанятый Вассом.

– Тебе чего? – спросил негодяй неприветливым тоном.

– Дир, – позвал Хелье негромко.

Дир подошел и дал негодяю по морде. Негодяй упал.

Одновременно вытащив сверды, Хелье и Дир вбежали в дом. Налево – помещения первого этажа. Светло и просторно. Пусто. Прямо – лестница. Хелье взбежал по ней, и Дир взбежал за ним. Справа – помещение, арки, четверо. Слева – помещение, арки, Васс, поспешно что-то складывающий в дорожную суму.

Хелье кинулся налево, и Дир последовал за ним.

Васс поднял голову, посмотрел в угол, где на ховлебенке лежал сверд, и сделал движение. Хелье преградил ему путь.

– Хартии в суме? – спросил он.

– Сколько вам двоим нужно? – быстро спросил Васс. – Тысячу сапов? Две тысячи? Ко мне! – крикнул он по-гречески.

Четверо сделали попытку устрашающе ворваться в комнату, но проем пропускал только двух. Дир парировал удар сверда и сбил одного из врывающихся с ног. Второй врывающийся споткнулся о первого и упал.

Один из нападавших, увидев происходящее, вернулся в помещение справа. Оставшийся замер в проеме и, когда Дир шагнул к нему, побежал вниз по лестнице. В этот момент из помещения справа вылетела стрела и свистнула рядом с ухом Хелье. Схватив левой рукой скаммель и прикрываясь им, как щитом, Дир отправился в направлении источника выстрела. Хелье приставил острие сверда к горлу Васса.

– Пять тысяч, – предложил Васс.

– Хартии в суме?

– Семь тысяч.

Хелье протянул руку к суме.

– Десять. Каждому.

Васс отдал суму.

– Ты совершаешь большую ошибку, – сообщил он.

– Амулет.

– Ты…

– Давай сюда амулет, хорла!

Васс отступил на шаг и вдруг нырнул под локоть Хелье. Хелье отскочил в сторону, и Васс, кинувшись в угол, схватил сверд.

– Это ты зря, – сказал Хелье.

– Смерть твоя пришла, сопляк, – объяснил Васс. – Тебе нужно было соглашаться на предложение. Кто знает, может быть я и заплатил бы тебе.

– Теперь уж ничего не поделаешь, – ответил Хелье.